Тонкости перевода.Культура любого народа — это культура перевода. Интеллектуальные автаркии невозможны в принципе, ибо человеческое Всеобщее неизмеримо выше, действительнее, умнее, чем самая умная страна или народ. Обмен мыслями — необходимое условие любой культуры. Но чтобы обмен стал именно достоянием культуры народа, а не интеллекта отдельного человека (грош цена такому индивидуальному «богатству»), этот обмен принимает форму перевода.
Поэтому да: мы живём в мире переводов. Даже те интеллектуальные глыбы, которые исконно-посконно «наши», которые «на экспорт» — они сами возникли на базисе диалога, обмена идеями с другими национальными культурами.
Перевод — это интеллектуальные очки, через которые мы видим культуру человечества (и свою собственную, как составную часть мировой).
Но что, если эти очки вам врут? Искажают даже не очертания предметов, но их суть?
Всего лишь пара-тройка примеров.
Переводя Лукача, встретился с цитатой из раннего
Гегеля — уже приводил её здесь ранее.
«
Великим, бросающимся в глаза революциям должна предшествовать тихая, тайная, видимая не каждому глазу революция в самом Духе эпохи… Незнание таких революций, происходящих в духовном мире, заставляет потом удивляться результату».
Забыл, что работа, откуда взяты эти слова, есть на русском. Поэтому перевёл сам, и только потом решил посмотреть, как это место выглядит в каноническом переводе издательства «Мысль».
А вот так выглядит:
«
Великим, бросающимся в глаза революциям должна предшествовать тихая, скрытая революция, совершающаяся в самом духе века, революция незримая для взора каждого… Поскольку мы не знакомы с этими революциями в царстве духа, результат заставляет нас поражаться…»
Что не так? Во-первых: у
Гегеля революция в мышлении эпохи видна «не каждому глазу» (ну, то есть, кое-кому видна!), в переводе же Института философии это уже революция, «незримая для взора каждого». Получается двусмысленность: как будто эта революция невидима вообще для всех! (Как тогда
Гегель о ней узнал?!) Во-вторых,
Гегель пишет о «духовном мире» (Geisterwelt), которое наши философы зачем-то перевели как «духовное царство». Вероятно, чтобы не разрушать созданный в советском марксизме образ
Гегеля-консерватора и апологета монархии. И да, в следующем предложении сам
Гегель говорит уже о «царстве духа» (Geisterreich), но так и надо переводить: где мир — там мир, где царство — там царство. Не зря же сам он двумя словами называл мир мышления. Иначе — мистификация и фальсификация. Пусть смысл, как будто, и сохранён.
Другой пример. Уж, казалось бы, переводы Института Маркса-Энгельса-Ленина (ИМЭЛ) 100%-но выверены и хороши даже эстетически: переводили люди со знанием и любовью к предмету.
Но и тут не всё ладно.
Открываем раннюю работу Маркса «К еврейскому вопросу». Там ясно написано:
«Человек, как член гражданского общества, имеет значение собственно человека, это — homme в отличие от citoyen, ибо он является человеком в своем чувственном, индивидуальном, непосредственном существовании, тогда как политический человек есть лишь абстрактный, искусственный человек, человек как аллегорическое,
юридическое лицо».
Да, но только у Маркса в оригинале не юридическое, а
моральное лицо, moralische Person.
Но мораль не то же самое, что юриспруденция, верно же?
Зачем фальсифицировать? Уж казалось бы, из различия между лицом моральным и юридическим троцкизма не выведешь? Чего тогда испугались в ИМЭЛе? Скорее всего, просто решили, что читатель — тупой и не поймёт всех этих гегельянских тонкостей про «морального индивида».
Тут уже не только форма, тут уже и суть искажается.
Ибо понятие моральности — да, это раздел гегелевской философии права, но мораль у него означает не абстрактно юридическое, как решили в ИМЭЛ, а конкретное понятие лица как субъекта. Тонкая диалектика мысли Маркса в переводе ИМЭЛ полностью теряется.
#Маркс #Гегель