С самого вечера пятницы решительно ничего не хотелось писать. Всё, что стоило сказать — уже сказали без меня, а мусолить трагедию, спекулировать на тему организаторов, умничать
«а я говорил», рассуждать об ушах и ножах и т.д. было просто противно. По итогу хочется лишь сказать про несколько вещей, касающихся не столько теракта, сколько реакций на него.
Серьёзный,
назревший разговор о миграционной политике, этнопреступности и исламском
терроризме и у нас в стране, и на Западе любят замыливать с помощью криков про
«ультраправых», «нацизм» и пр. Нам активно напоминают о том, что
«терроризм не имеет веры и национальности». Однако в это не верят даже сами напоминающие. Первое, что они сделали после безуспешного повторения своих мантр — показали нам хорошего парня-лакца, буквально пытаясь этим сказать, что по одному человеку можно судить о целой группе, да ещё той, к которой этот человек не принадлежит. Мол, для этого расистского быдла представитель одного из народов Дагестана всё равно неотличим от таджика-мигранта, потому что оба мусульмане. Поздравим (около)государственную медийку: одним широким жестом она дезавуировала все свои же заявления про
«нельзя судить обо всех». Потому публика и не повелась на ваши разводки.
Ещё, конечно, удивляют истории про то, что критика миграционной политики используется врагами России для того, чтобы
«разжечь межнациональную рознь» и
«устроить межнациональные столкновения». Товарищи, последние масштабные межнациональные столкновения произошли в московском Бирюлёво
более десяти лет назад — в 2013 г. (ну, если не считать охоту на воображаемых евреев в махачкалинском аэропорту). Те, кто рутинно изображают русских как толпу погромщиков, которых хлебом не корми, дай только проломить череп кому-нибудь, у кого он не той формы — не только русофобы (зачастую даже неосознанные), но и просто
люди, которые ничего не знают о современных русских. Русские — народ, с одной стороны, крайне законопослушный, ничего не громящий даже на несанкционированных митингах (сравните, скажем, с французами), а с другой — крайне атомизированный, живущий с мыслью, что в случае чего окружающие всегда пройдут мимо, а в любом столкновении с государством человек заведомо проиграет. Понятно, что есть и исключения. Но
рядового пользователя соцсетей повести кого-то или что-то громить в России 2024 года крайне сложно. Он и к насилию не приучен, и сесть не хочет. Потому погромы, о которых столько говорят необольшевики, ограничиваются отменами вызова такси. Через месяц-другой уже и этого не будет. Промиграционным медиа пора сменить пластинку, рассказы про evil Russians с дубьём в окровавленных фартуках звучат попросту несерьёзно.
Ну, и напоследок про
смертную казнь. Это в принципе спорный вид наказания, а в нашем случае ещё и отягощенный крайне печальной историей его применения в СССР — и, конечно, действующим авторитарным режимом. Возможно, разговоры о казни — это действительно обманка, призванная переключить внимание шокированного общества с
«давайте что-то сделаем с политикой проходного двора в сфере миграции» на
«расстрелять террористических собак». Однако не стоит обманываться:
у государства всегда есть искушение расширить свои полномочия, и кризисные моменты для этого подходят как нельзя лучше. Вернув смертную казнь, общество не поднимется до уровня своих ожиданий (суровая, но справедливая кара), а
скатится до того уровня, на котором у нас находится доверие судебной системе. Ну, и принимать законы и другие важные решения на эмоциях в принципе не стоит. Сами потом будете жалеть.
Вечная память жертвам теракта в Крокус Сити Холле и жертвам
терроризма вообще. И давайте подумаем, как сделать всё возможное, чтобы подобное больше никогда не повторилось. Это будет самой честной, самой ценной данью памяти погибших по вине этого зла.
#терроризм #межнац #медиа@verdachtig