Потому даже лучшие из марксистских философов — Лукач, Лифшиц, Ильенков — волей-неволей в своих работах дрейфуют в сторону (справедливо) ненавидимого ими вульгарного социологизма, который всё сложное сводит к простому, мозг к желудку, философию к графе «социальное происхождение».
Самый, наверное, яркий пример — «Die Zerstörung der Vernunft» («Разрушение разума») Лукача. (Но я всё равно считаю крайне необходимым перевод этой книги на русский!)
Книга, надо сказать, блестящая, Лукач в ней демонстрирует свою марксистскую версию гегельянства во всей (без иронии) красе. Диалектика (больше в античном значении, как искусство побеждать в споре через нахождение противоречий у противника), которой Лукач был настоящий магистр, разит противников (поздний Шеллинг, Шопенгауэр, Ницше) направо и налево.
Но Лукачу далеко до олимпийского спокойствия Гегеля, легко побеждавшего оппонентов — потому что и не боровшегося с ними. У Лукача ярость не просто идейно-партийной, это ярость физической борьбы с противником не на жизнь, а на смерть. Конечно, сложно подняться над полем боя, в котором сам участвуешь, поэтому эти слова — точно не в укор великому философу XX века.
В итоге Лукач побеждает, но это, несмотря на его философскую тонкость, победа физической силы. Несложно связать идеи позднего Шеллинга и Шопенгауэра с немецким империализмом и, следовательно, фашизмом — когда этот фашизм только что пал под залпами советских гаубиц, бьющих прямой наводкой по Рейхстагу. Сама связь идей иррационалистов с порочной, человеконенавистнической идеологией наци была не только очевидна, но и раскритикована на деле Красной армией. (Что не умаляет заслуг Лукача в историко-философском плане: блеск и нищету иррационализма до него — да и после него — так ярко и убедительно никто не критиковал).
Но вот ведь в чём дело: думается, тот же Шопенгауэр объективно был предшественником Альфреда Розенберга не потому, что получил состояние в наследство и был паразитом-рантье (Лукач на этом биографическом факте подробно останавливается). И дело вовсе не в немецком империализме, разбитом советскими войсками — иначе бы идеи Шопенгауэра и Ко не были бы столь популярны в наши дни.
И потому виртуозная марксистская диалектика Лукача оказывается одновременно и самым сильным — и самым слабым местом его книги. Но, как сказал тот же Гегель: «Никто не может быть выше своей эпохи, можно быть только на её высоте». Сложно быть на синтетической высоте абсолютной идеи в разорванное противоречиями время.
#Лукач #марксизм #разрушениеразума