Устала до того, как встала. Не знаю, как так вышло, но я всё утро кормила офис во сне.
Всё происходило у меня дома — ну в этом доме из другой моей реальности, с огромной светлой кухней, дизайнерским столом и холодильником, похожим на минимаркет.
Когда я встала, кто-то уже сидел там в ожидании завтрака, но по мере того как я раскидывала заказы, глазунью или скрэмбл, приходил кто-нибудь ещё и тоже просил жареных яиц, кофе и тостов. Кстати, справлялась я на ура, даже успела выдать пару спешлов в своё удовольствие и для усиления шефского эффекта.
Я куда-то спешила, но гости всё не уходили, а я не то чтобы их гнала. Вот пара коллег уже на пороге, но я зачем-то предлагаю им арбуз и дыню — какой же завтрак без десерта — они любезно соглашаются. С десертом покончено, иду собираться.
Сижу в ресторане с молодой версией Александра Скарсгарда, но ни еды, ни её запахов нет — очевидно, пришло время духовной пищи. Мой спутник улыбается и, смущаясь, просит рассказать ему об одном из литературных приемов. Я не понимаю, зачем ему это, но в помощи отказать не могу: рассказываю всё, что знаю, и даже с примерами. Потом мы цитируем в унисон что-то из Пушкина, и я даже не удивляюсь его чистейшему русскому.
Времени почти не осталось, но мне нужно знать — отвечай, Скарсгард! Какая травма достойна литературы? Сколько продержится мода на автофикшен? Вытеснит ли женская проза мужскую и как скоро?
Его глаза становятся акварельными, почти прозрачными, кожа истончается, кислород на исходе — моя реальность растворяется, а своей у него нет.
Где-то вдалеке вырисовываются коллеги со срочными задачами, Outlook показывает конверты, Telegram дребезжит от постов, уведомления всплывают и всплывают. Всё как всегда, только Скарсгард утонул.
#сны