К середине осени кончится белый бархат и синий бархат, багровый бархат, бордовый шелк, и велюр, и атлАс, и парча. Кончатся все цвета, цветные карандаши. Ополовинятся кров и пол, быт и пот. Шьют-пошьют китайчата, тысяча китайчат — Молчаливые, плосколицые и косые, как лягушачий дождь. Что-то, что-то, что-то они строчат? К середине осени дверь разбухнет от влаги, от плоти — плоть. Я стану кроткой, а фразы кратки, как й. К середине осень станет точней, чем ложь, точённей, омноготоченей. К середине — земля к земле, пепел к пеплу и к праху прах. Бао-бао-ба-бам-ба-бах! Град обещанный стороной прошел. Бабы вслед голосят — полоумные, полуголые, словно с бемолем си. За градом смерть приходила, никого не нашла, ушла. Бабы ее жалели, выли — не нарожали, мол, новых, ты уж прости, нечего тебе, бедняжечке, здесь косить. …Если живы останемся, если кончится этот дождь, выношу тебе дочь. К середине осени выношу тебе дочь.