Mykhology

Умер Михаил Юрьевич Смирнов, замечательный российский религиовед. Это большая потеря для всего нашего сообщества. К сожалению, я был знаком с ним гораздо меньше, чем мне того хотелось бы, а теперь и не придется познакомиться ближе. Очень жаль!

Уже завтра настоящие герои возвращаются! Постоянные слушатели знают, о чем речь, для новых поясню: нас ждет цикл полуигровых лекций для взрослых (потому что взрослым тоже нравится элемент игры в обучении). В этот раз - о французской истории с 1789 до 1871 года. Разбираемся, как на самом деле была устроена жизнь во времена “Отверженных”, “Графа Монте-Кристо”, романов Бальзака или Стендаля. Говорим о политике и дуэлях, балах и баррикадах, императорах и республиках, словом, смотрим на эпоху, как бы сказал Гюго, с высоты птичьего полета.

Все подробности ищите тут: https://telegra.ph/Nastoyashchie-geroi-roman-o-XIX-veke-12-22

Вообще, конечно, "Демоническая платформа демократов" это готовое название секретного уровня в компьютерной игре. Или телеграм-канала!

На лекции прошлой недели говорил, что выбор проповедников для инаугурации Трампа скорее всего будет хорошо отражать политику республиканцев, и что таких проповедников скорее всего будет много. Сейчас список уже, конечно, понятен, и их действительно много - шесть человек. Это

1. Католический кардинал Тимоти Долан, известный консервативный лидер, который и на прошлой инаугурации выступал. Без католика не обойтись: голоса правых католиков очень важны для партии уже не первый год.

2. Преподобный Франклин Грэм, одна из самых известных фигур евангелического движения, сын суперзвезды прошлого поколения, великого евангелиста Билли Грэма. Правый, консервативный, но без безумия (например, поддержал вакцинацию), горячий сторонник Трампа. Это голос белого евангелического большинства, протестантского ядра электората республиканцев.

3. Раввин Ари Берман. Ортодоксальный модернист, т.е, говоря упрощенно, умеренный ортодокс, готовый признать окружающую действительность. Голос правых евреев, очень важных для Республиканской партии. И, конечно, голос поддержки Израиля. Обещал включить в свое выступление молитву за заложников, до сих пор остающихся в руках Хамас. Это особенно интересно в свете следующего проповедника:

4. Имам Хушам аль-Хусейни. Мусульманин-шиит, консерватор, откровенный антисемит и противник существования Израиля, защитник Хезболлы. При всем том он сыграл некоторую роль в победе Трампа, поддержав его и принеся ему голоса достаточно заметной мусульманской общины в колеблющемся Мичигане. (Вообще в США мусульман очень мало, около 1%, и в Мичигане их примерно столько же - но из-за устройства выборов в штатах и один процент дорогого стоит).

5. Преподобный Лоренцо Сюэл, черный пастор, но не из традиционных баптистов или методистов, а из неконфессиональной (читай - евангелически-пятидесятнической) церкви в Детройте. Консервативный харизматик с заявлениями в духе: "Мы не считаем, что каждый демократ — демон, но действительно считаем, что платформа демократов — демоническая".

6. Отец Франк Манн. Католик, не такая публичная фигура как все остальные, и попал в список, по-видимому, из-за личной дружбы с Трампом.

Естественно, все в списке - против ЛГБТК, против абортов и т.д. Это предсказуемо. Более интересно, что в этот раз на инаугурации нет представителей теологии процветания, которые по личным взглядам Трампу, вероятно, ближе других. Возможно, Сюэл отчасти из этого ряда.

И тут не без религиозной политики! А завтра, кстати, будем обсуждать на лекции религиозную политику в России.

Ну и пользуясь случаем напомню, что само слово "инаугурация" - религиозного происхождения: происходит от названия римских жрецов авгуров, гадания которых сопровождали важные события и, в частности, назначения в республике и империи.

Прочел сейчас в новостях, что Путин приехал в Тегеран со своим самоваром. И даже подарил его президенту Ирана с комментарием, что это традиционная русская вещь.
Должен сказать, что когда я оказался в Иране, одной из первых удививших меня вещей было необыкновенное обилие там самоваров. Как-то не ждёшь в Ширазе, у мавзолея Хафиза увидеть самовар.
Но их там завались. В отличие от России, где самовары почти больше не в ходу, в Иране они в каждом заведении.
На третий день поездки я набрался смелости и спросил у одного иранца: что, дескать, за удивительный прибор у вас в углу, как называется? Он посмотрел на меня как на полного идиота и ответил: "samāvar".
Тут я почувствовал, что русское присутствие в Персии XIX века имело хотя бы одно приятное для местных жителей последствие. Но позже узнал, что тема эта закономерно непростая: чай, конечно, все любят и самоварами пользуются, но что это колониальное наследие тоже никто не забыл.
В отличие от моего тогдашнего собеседника президент Ирана человек, видимо, воспитанный и постарался виду не подать. Но несложно догадаться, что он подумал, верно?

Та же карта файлом

Веду сейчас книжный клуб по Трем мушкетерам, комментирую текст. И обнаружил, что до сих пор, похоже, никто не сделал хорошей карты путешествия героев из Парижа в Лондон!
Чтобы исправить эту ситуацию, попросил замечательную художницу Анну Чубкову наложить этот маршрут на карту 1620-х годов, как раз эпохи Ришелье. Пользуйтесь!

Путешествие разбито цветами на дни, обозначены ключевые точки маршрута.

Вечер, однако, не удается: череда фантасмагорических сцен; гости напоминают сон Татьяны - глухие старики, вычурные московские дамы. Отец несет какой-то вздор, на который невозможно реагировать серьезно; она явно увлечена другим, да еще возникает этот родственник, видимо - старая любовь. Герой старательно изображает солдафона, чего никто не понимает, но зритель видит отчетливо. Наконец, он решает уйти, и тут мы неожиданно видим новую сторону героя: он неожиданно жестко и быстро, но не выходя из роли солдафона затыкает одного из гостей, вовсю треплющегося о собраниях какого-то закрытого общества (по эпохе зритель может понять, что речь идет о каком-то из около-декабристских кружков). Возможно, герой допущен в этот кружок и не хочет, чтоб разглашались его секреты? Может быть, но вряд ли - скорее он знает о кружке и не одобряет его деятельности, но все же не хочет, чтоб о ней болтали при посторонних - а рядом как раз ошивается этот ее непонятный родственник.

Хороший сюжет для первой серии сериала, как вам кажется?
Можно даже с детективной интригой.

По случаю недавней даты - один из моих старых набросков.

Представить это можно примерно так.
В первой сцене мы видим или, скорее, не видим: все в сплошном дыму, русские и французские крики, палят, лошадиное ржание. Смоленское сражение 1812 года? Или может быть Бородино? Но скорее - непонятная мелкая стычка уже заграничного похода, войска французов атакуют окопавшийся русский отряд. На переднем плане мы видим двух молодых русских офицеров (они похожи, может быть, братья?) Сквозь шум выстрелов мы слышим обрывки их фраз - из них можно понять, что оба офицера в недоумении: вроде как перемирие с французами, как его, Плесвицкое? Что же это они.

Кадр меняется; прошло десять лет и мы видим одного из двух офицеров на биваке. Прекрасный кавказский пейзаж, чайник (единственная отрада моя в путешествиях), на дальнем плане кто-то упражняется в стрельбе, Максим Максимыч жарит фазана, поливая его огуречным рассолом. Знакомый нам офицер (кажется, он помладше из первых двоих) с улыбкой читает какое-то письмо, содержания которого мы не видим. Сведущие в военных делах люди могут понять, что офицер одет в мундир майора (или подполковника, не так важно).

Кадр вновь сменяется и мы видим отражение того же офицера в зеркале по пояс. Он, конечно, уже старше, чем в 1812 - прошло больше 10 лет. Новенький, с иголочки, мундир полковника, орден святой Анны II степени, шпага (или шашка, но для шашки, кажется, еще рановато). Офицер придирчиво разглядывает себя, поправляет мундир, смахивает несуществующие пылинки; на заднем фоне мы видим полутемную комнату очень богатого дворянского дома - наверное, что-то вроде кабинета. Стол, немного книг, то-се; ясно, что наш герой - не интеллектуал, хотя если приглядеться, видно книжки и на русском, и на французском. По тем временам, впрочем, кого удивишь французским у дворянина?

Сцена следует за сценой и постепенно мы понимаем, что происходит: наш герой безнадежно влюблен. Он едет в дом к прекрасной девушке, не проявляющей к нему, кажется, никакого интереса. Следует череда странных и комических сцен. Офицер беседует с отцом девушки: от волнения - этот момент требует тонкой актерской игры! - герой слегка путается в словах, но сохраняет несколько тяжеловесное остроумие. Попутно мы узнаем, что он недавно приставлен к званию; что получил свою Анну на шею за Отечественную войну, за ту странную схватку 3 августа; что его брат (тот самый, видимо, офицер постарше из первой сцены) отправился в поместье и занимается наукой, а наш герой продолжает тянуть армейскую лямку в непростых условиях Кавказа (хотя Кавказ прямо не упоминается, герой мельком упоминает гибель многих товарищей и даже старших по званию).

Он молод, амбициозен, но знает себе цену и не метит в бонапарты, здраво рассчитывая, впрочем, на хороший чин. Глядишь и в генералы? Отец заводит разговор о женитьбе, герой взволнован. Попутно какой-то ее язвительный родственник, которого герой, видимо, видит в первый раз, вставляет свои комментарии; начинается шутливая беседа, прерывающаяся нелепым случаем - за окном кто-то падает с лошади (обычное происшествие той эпохи), это волнует ее, и наш герой отправляется посмотреть, что там произошло с незадачливым ездоком. Естественно, когда герой возвращается назад, она уже обрела утерянное сознание и лежит на руках у служанки, а язвительный родственник обмахивает ее чем-то, поглядывая в расшнурованное декольте. Нет, впрочем, худа без добра: в конце этой сцены Она зовет нашего героя в гости сегодня же вечером, причем на, как бы мы сказали, вечеринку для своих, а не большой бал.

И здание!

Скандал в музее: помимо Бранли побывал в музее Гиме, фантастической коллекции восточного искусства (снимок оттуда), и обнаружил яркий пример религиозной политики в музейном пространстве. Даже два, причем об одном все пишут, а о другом не пишет никто (хотя не может быть, чтобы я был единственным, кто заметил).

О чем пишут все: в этом году секцию искусства Тибета и Непала в Гиме переименовали в отдел "Искусства Гималаев". Решительно никаких причин для этого переименования нет, кроме одного: сделано это было накануне приезда товарища Си. Равным образом на идущей сейчас в музее прекрасной выставке об эпохе Тан во всех подписях упоминающаяся Тибетская империя (сильное в те времена государство, создавшее танскому Китаю много проблем) обозначается термином "Тубо". Никто кроме китайских историков так Тибетскую империю не называет, для французской историографии это совершенно нехарактерно, и вообще никто это термин Тубо за пределами Китая не слышал. Нужен он исключительно для того, чтобы не называть Тибет Тибетом, и таким образом замять тибетскую историю, тибетский буддизм и тибетское национальное движение.
Об этом, как выяснилось, много пишут, и музей даже пикетируют тибетские активисты, которые все это быстро заметили.

О чем никто не пишет: та же история сделана и с мусульманами. На выставке про эпоху Тан, разумеется, много говорится о контактах Китая со Средней Азией (без этого культуру Тан не понять) и о Великом шелковом пути. Однако об исламе, пришедшем в это время в Китай, нет ни слова. Более того, есть прекрасный стенд, показывающий расположение в столице танской эпохи Чанъани всех храмов - буддийских, даосских, даже зороастрийских и христианских! Но никакого упоминания, что в Чанъани были мечети. А между тем мечети там были, и местоположение их хорошо известно. Не будучи любителем истории Китая заметить эту лакуну практически невозможно - поэтому, видимо, и мусульманская община Парижа ничего об этом не знает. Причина, очевидно, та же: если рассказать на выставке, что среднеазиатские мусульмане сыграли большую роль в культуре эпохи Тан, вопрос о положении их потомков, современных мусульман в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, приобретет совершенно новые черты.

Все это, конечно, к вопросу о том, как религиозная политика влияет на нашу повседневность - а как раз об этом я буду говорить в новом курсе, который начинается завтра. Но и безо всякого курса интересно.

Как определить, что конголезский фетиш хорошо работает? По количеству гвоздей.
Многие африканцы верят, что чудесные фетиши и амулеты могут исполнять молитвы, но не очень рвутся это делать. Чтобы их стимулировать, можно принести жертву, намазать их маслом, но кроме того хорошо бы причинить им боль. Ударить, скажем. Лучше всего - вбить гвоздь. Такое точно не пропустишь, верно?
Посмотрите на фетиш, который я сегодня снял в парижском музее Бранли. Может показаться, что он исключительно ленив. Но на самом деле он исключительно полезен. Конголезцы люди практичные, и если фетиш не помогает, его выбрасывают. А если помогает - эксплуатируют вовсю. Так что каждый гвоздь здесь свидетельствует о выполненном предыдущем желании.

Религия и политика - то, с чего мы начнем занятия в новом году. С 14 января стартует новый, совсем небольшой курс на, как мне кажется, очень увлекательную тему. О религии и политике часто горячо спорят. Попробуем разобраться в этом вопросе с холодной головой и с академических позиций.

Все детали ищите тут:
https://telegra.ph/Religiya-i-politika-v-sovremennom-mire-01-02

Стартуем через неделю!

В ночь Нового года, Джон Фальтер, США, 1942/1943

С наступающим новым годом, дорогие коллеги! И одна история напоследок.

https://youtu.be/el3_dXViAAA?feature=shared

Обычно никаких итогов не подвожу, но тут совпало в конце года окончание трёх больших дел, так что не грех и вспомнить.
Главное, конечно, лекции: их я прочел, кажется, больше 200. Читал, как обычно, по всему миру: самой западной точкой был Брюссель, самой восточной Шанхай. Увы - это скверная новость года - ближе всего к Москве я был, когда пролетал над Россией рейсом в Китай.
Переработал много старого и придумал пять совершенно новых курсов. Работа была серьезная, но некоторыми результатами я сам доволен. Сейчас часть этих курсов участвуют в традиционной распродаже.
Были поездки: с morethantravel (https://t.center/MoreThanTravel) в дальние края, с Шатологией (https://t.center/chateaulesallay) во Францию. И там, и там уже собираются путешествия и лекции в следующем году (ближайшее, в Шато - через несколько дней!). Я побывал во всех паломнических церквях Рима, поднимался в Альпы, бродил вдоль каналов в Амстердаме, "стоял у перил / над Сеной, на том, на самом певучем, мосту Мирабо". Случалось, что и с близкими, любимыми, дорогими друзьями, а чего ещё можно желать?
Мы выпустили игру про первобытных крабов (Что? Да!, как написали бы в "Медузе"), я попробовал настоящую медузу (не повторяйте моих ошибок), купил себе котелок и побывал в, думаю, доброй сотне новых храмов разных религий. Было чему радоваться, и больше всего - слушателям на моих лекциях, которые всегда поддержат, не подведут, будут остроумны и просто умны.
А недовольное лицо пришлось сделать за год один раз: вот для этой фотографии.