Не так страшны квалиа, как их малюютНаша с Артёмом Бесединым дискуссия по поводу нормативной проблемы иллюзионизма продолжается, и Артём написал уже третий
ответ мне. В этот раз я не буду писать ответный лонгрид, потому что мы договорились записать по этой теме подкаст для
Insolarance Cult, так что лучшие возражения стоит приберечь. Я лишь кратко обрисую, в чём, на мой взгляд, всё ещё есть некоторые проблемы с аргументацией Артёма. Хотя считаю важным признать, что компатибилистская стратегия согласования иллюзионизма и этики звучит перспективно, и Артём приводит действительно хорошие методологические доводы в её пользу.
Сперва Артём принимает, что иллюзионист должен объяснять неправильность пытки кубом агонии полностью или частично тем опытом, который эта пытка вызывает. Но квалиа-реалист не может сказать, что это само по себе предполагает квалиа, потому что это означало бы, что он просто утверждает то, что должен доказать. Мартина Нида-Рюмелин могла бы
поспорить, что наличие опыта действительно
само по себе предполагает квалиа, хотя она также оговорилась бы, что говорит о квалиа не совсем в том же смысле, в каком их отрицают иллюзионисты. И всё же давайте согласимся с тем, что квалиа-реалист не может просто предполагать, что опыт боли обязательно содержит квалиа. Это никак не угрожает его аргументу, потому что наличие у боли квалиа он может заключить на основе тех примеров, что приводим я и Каммерер. Если функциональные, нейрофизиологические и поведенческие выражения боли не могут объяснить её ужасность, то должно быть что-то ещё. И это «что-то ещё», что не ухватывается описаниями боли от третьего лица, — это то, как боль переживается от первого лица, т.е. квалиа. Иллюзионист в любом случае должен показать, какой аспект боли нагружает её нормативностью, и квалиа по-прежнему остаются единственным хорошим кандидатом.
Это не значит, что квалиа — это всё, что важно для этики. Есть много тем из философии сознания, которые моральным философам стоит обдумать. Особый нормативный акцент на феноменальном сознании не означает, что мы выкидываем из этики всё остальное, что можно сказать о сознании. Наоборот, квалиа-реалист не должен смотреть на квалиа так, как на них смотрят эпифеноменалисты и иллюзионисты, т.е. как на странный метафизический довесок к ментальным процессам, который непонятно зачем нужен и ни на что не влияет. Внимание, память, воображение, самоконтроль — это, безусловно, очень важные для этики темы. Но они важны именно своим участием в нашей субъективной ментальной жизни. Или, по крайней мере, в числе прочего таким участием.
Но что насчёт метафизической нейтральности? Во-первых, как я уже говорил, наша этика как-то должна согласовываться с нашими лучшими метафизическими теориями. Было бы просто странно, если бы этика никак не была связана с актуальной метафизикой нашего мира. При этом у нас есть методологические соображения в пользу минимального нейтралитета между позициями, по поводу которых у нас есть разумные разногласия. И у нас даже есть основания считать, что иллюзионизм охватывается этим нейтралитетом. Просто это не запрещает нам задаваться вопросом о том, какой аспект переживаний нагружает их нормативным весом. И если единственный правдоподобный ответ, который у нас есть, это квалиа, то эти соображения не могут нам запретить дать соответствующий ответ на поставленный вопрос. Ведь предельная наша цель — получить согласованную картину мира. И для этого нам нужно отсеивать те позиции, которые на данном этапе претендуют на статус актуальной метафизики.
Во-вторых, метафизическая ненейтральность квалиа-реализма несколько преувеличена. Как я уже писал, реалистических позиций в отношении квалиа много. Это и разные субстанциальные дуализмы, и дуализмы свойств, и панпсихизмы, и нейтральные монизмы, и даже некоторые версии физикализма. Так что, принимая квалиа в свою онтологию, мы не сужаем набор своих метафизических опций до одной. У нас по-прежнему довольно много претендентов на статус актуальной метафизики.
