Продолжение. I.6. Апокалиптика Владыкам этих империй поклонялись как богам: они были живыми идолами, живыми богами. Но с точки зрения единобожия такого рода боги — демоны. Характерно что христианский образ сатаны восходит к библейским описаниям таких владык. Важней другое — в иудейской и христианской апокалиптике порождается то, что века спустя Булгаковым и Таубесом будет понято как парадигма социологии и социализма: история есть смена демонических царств, военно-политических машин, а Конец истории есть победа над ними и торжество Царство Бога, Царства справедливости и мира. И тут как раз рождается ангелология. Если военно-политические машины угнетения схватываются библейским и патристическим мышлением в демонологии, то противостоящее им Грядущее Царство — оно же вечное Небесное Царство — схватывается в ангелологии. Ангелология есть сразу в момент своего порождения политическая ангелология. Ангельские небеса суть вечное царство того, что будет явлено в Конце истории. I.7. Августин Аверинцев называл двумя главными вкладами патристического мышления в еще античную философию два трактата по социальной философии — «О граде Божьем» Августина и «О небесной иерархии» Дионисия. Второй есть просто главный ангелологический трактат христианства. Первый — великая книга по философии и теологии истории, в частности много места посвящающая демоно- и ангело-логии. Град Земной есть совокупность военно-политический машин, руководствуемый демонами, основанный на кровопролитии (государство основывает Каин) и отличающийся от шайки разбойников только лишь размерами.: государство как таковое есть порождение греха и само есть грех. Интересно, что все это без каких либо прикрас и экивоков вплетается в теологию Москвы как катехона: в Повестях о основании Москвы мы с удивлением находим идею, что Москва есть Третий Рим именно потому что она основа в кровопролитии. Этому всему противостоит Град Небесный, то есть Град ангелов. II. Ангелы II.1. Двойной ход ангелологии Однако, не обстоит ли дело так, что все эти теологии — и теология «Наказа», где катехон ведет войну с силами хаоса и зла, и библейско-патристические теологии борьбы двух Градов управляются одной и той же логикой войны, укладываются в древнюю парадигму «война — отец всему»? Не оказывается ли война везде здесь «принципом», то есть — Началом? И другой вопрос: а что вообще с этим делать и не является ли верным просто выбросить все эти теологии? Мне кажется что в нашей ситуации нужно совершить двойной ход: с одной стороны нужна радикальная онтологическая альтернатива, способная мыслить бытие не как войну, борьбу и т.п., способное высвободить наше мышление из диспозитива войны; и одновременно с этим теология войны должна быть развенчана на собственной территории и собственным оружием. Ангелология одновременно исполняет и эту вторую близкую цель и ту первую дальнюю цель: давая радикально альтернативный способ мыслить бытие она же и дезактивирует теологию войны. Продолжение следует