Та осень пролетела быстро. Вторая релокация за два года, жизнь сразу на несколько стран, новый дом, работа с новым офисом и новыми коллегами создали отличный круговорот событий, в котором время неслось с удивительной скоростью. Добавим туда генеалогических начало работ с Никитой, первые открытия и общение с новыми родственниками, и станет совершенно не удивительно, что долгожданный Процесс Хоффмана в моей жизни наступил абсолютно внезапно. Просто в какой-то момент оказалось, что уже конец ноября и пора ехать в Австрию. Внося перед отправкой организаторам последние правки в свою домашнюю работу, которую я почти полностью закончил задолго до сдачи, было неожиданно и удивительно замечать, насколько изменилась моя жизнь с момента получения подготовительной папки чуть более полугода назад. География, статус, мироощущение, цели. Жизнь, лежащая в руинах в момент записи на Процесс, с тех пор обрела новые очертания. Была все еще далеко не полностью организованной, но уже гораздо более складной. Перечитывая, местами не без удивления, свои ответы на вопросы домашней работы, написанные считанные месяцы назад, меняя форму отдельных глаголов на завершенную, удаляя целые куски и добавляя новые то тут, то там, я все яснее видел, что за прошедшие месяцы сильно изменился и мой запрос на Процесс. На фоне успехов в поиске предков все сильнее обнажалась необходимость как-то совместить в одну непротиворечивую картину мира мои настойчивые исследования и никуда не девшийся категорический мамин отказ рассказывать про отца. Иначе я снова и снова обнаруживал себя мечущимся между чувством гордости за результаты поиска и чувством вины за нарушение родительского запрета. В каждом из этих состояний в голове звучали очень убедительные аргументы, и постоянный внутренний спор между двумя противоположными точками зрения был крайне утомительным. Было совершенно ясно, что обе эти позиции никуда не исчезнут сами, и хотелось их как-то подружить, интегрировать друг с другом. Так я вдруг обнаружил, что из довольно абстрактного “мне сказали, что мне к вам надо” запрос на Процесс эволюционировал в нечто, слишком сильно похожее на желание завершить сепарацию от родителей. Звучало очень естественно внутри и крайне странно, когда я произносил это вслух. Сепарация — процесс, который “по методичке” заканчивается с пубертатом. Когда, взрослея, мы окончательно выходим из-под родительской опеки, начинаем с полной ответственностью выбирать траекторию своей жизни сами. Принимать свои решения с опорой на себя, без оглядки на мнение и оценку родителей. Мне сорок три, пубертат формально закончился не только у меня, но уже даже у большинства моих детей. Как это возможно, что я еще не сдал все “лабораторные работы”? Удивление легко переходило в негодование и обратно, но было невозможно не видеть “хвостов по теме”. Эмиграция издевательски точно подсветила достаточно деталей моего личного “дна”, всплыть откуда стоило многих часов терапии. Отмахнуться тем, что с тех пор я уже успел поменяться тоже не получалось — слишком свежими были многие примеры. Разница между представлением о себе и наблюдениями была настолько большой, что потребовалось заметное усилие, чтобы принять реальность. Постепенно, к моменту, когда подготовительная папка была окончательно готова к отправке, мое удивление изменением запроса и негодование новым открытиям постепенно сменилось благодарностью очередному невероятному совпадению — тому, как вовремя по факту должен был начаться Процесс Хоффмана в моей жизни. #пх #сепарация