Генеалогические сервисы сегодня — очень интересное явление. Давая возможность всем желающим опубликовать историю своего рода и отрисовать семейное дерево настолько подробно, насколько хватает знаний, сервисы внимательно следят за безопасностью персональных данных. Вы можете предоставить достаточно деталей для «подключения» к общему мировому дереву (такое существует, это отдельный, совершенно потрясший меня в свое время факт), но при этом не открывать подробностей вашего дерева никому, кроме лично вами одобренных людей. Джофри Рабинович оказался предсказуемо осторожным, и из всех возможных способов связи оставил только внутренний мессенджер Ancestry, которым, к сожалению, не пользовался. Мое сообщение повисло без ответа. Сначала я периодически проверял, не появилось ли хотя бы отметки о прочтении, но постепенно отвлекся, тем более, что другие родственники отвечали быстрее и охотнее. — В документе, что ты прислал, столько потрясающих деталей! — писал Дэн. — Первое, что бросилось в глаза — брат Абрахама Соломон. Мой отец назвался Доном, когда ушел в шоу бизнес, но я всегда знал, что его настоящее имя было не случайным. Теперь совершенно понятно, что моего отца назвали Соломоном в честь брата его деда, в полном соответствии с еврейскими традициями. Я всегда подозревал это, а теперь точно знаю, благодаря твоему отчету! — Или тот факт, что Абрахам Винкельштейн был раввином — это же прекрасно! Это может повышать шансы найти хоть какие-то записи о нем в Бессарабии, — продолжал Дэн. — Я все еще изучаю присланный тобой документ, но даже то, что я уже из него узнал, очень много для меня значит, я очень тебе благодарен. Отчет произвел даже большее впечатление, чем я мог ожидать. Мне было очень приятно, что результаты поисков не только вызывают интерес и сопереживание, но и помогают моим далеким родственникам узнать что-то про них самих. В каждом восклицании мне виделось маленькое подтверждение правильности пути. Много лет я думал о своем поиске, как о работе по восстановлению связей моего рода. И даже представить не мог, что у меня получится по ходу дела восполнить пробелы между родственниками соседних ветвей. Это поддерживало больше, чем что бы то ни было еще, укрепляло надежды и придавало сил. — Да, это точно памятник той самой Мэри, — Дэн перешел к ответам на вопросы, которыми заканчивался отчет. — Он такой новый, потому что его относительно недавно менял мой дядя Абрахам. Тот самый, что потом сменил имя на Альфреда и стал дядюшкой Элом. Вот же кутерьма с именами, — думал я, обращая внимание на то, как часто среди моих родственников начинает встречаться замена одного имени на другое и насколько вне времени распространен оказывается этот феномен. Мое придуманное мамой отчество на этом фоне внезапно, но все более явно обретало какую-то совершенно отдельную иронию жизни. Словно важно было не само имя, а манера обращения с ним. И факт подмены в угоду перипетиям жизни оказывается отличительным признаком, порой даже более важным, чем само имя. Там, в моменте я не стал развивать эту мысль слишком далеко — очень уж не хотелось впасть в откровенный мистицизм, а оснований для каких-то твердых выводов было еще не достаточно. Но улыбка Вселенной не прошла мимо, я решил, что понаблюдаю за этим дальше, и вернулся к письму. — Дядюшка Эл не дружил с датами, так что и документы верные, и памятник на сто процентов наш, — продолжал Дэн. — Дядя сам заказывал памятник, и сам же придумал надпись на нем. Слова, правда, не имеют ничего общего с отношениями моей бабушки с моим дедушкой, который ушел из семьи к другой женщине. Ту женщину звали Клара, я нашел недавно ее внучку. Милейшая женщина, живет в Лонг Айленде. Заехал к ней в одну из командировок, и она подарила мне фотографии моего деда с ее бабушкой. — Да, по поводу камня Гарри — он далеко от меня, но я нашел какое-то сообщество в интернете, где люди пишут, что могут прислать фото, если нужно, — писал Дэн в завершение, добросовестно проходя по всем открытым вопросам. — Написал им просьбу и сразу перешлю, если что-то ответят. #генеалогия #имена