— Кто-нибудь из ДНК-родственников живет в Нью-Йорке? Надо сходить на кладбище и сделать фото надгробия Гарри. Он был захоронен, когда на камнях еще писали настоящие имена на иврите. Он же никакой не Гарри на самом деле, нам это может очень помочь, — в какой-то момент написал Никита. В начале его погружения в «дело» мы переписывались мало, он собирал первый объем информации сам и лишь иногда приходил ко мне с вопросами. Вопросы были очень конкретные и один другого прекраснее.  — Родственники Мэри уверены, что это ее памятник? Он отличный, свежий и очень ухоженный, но дата рождения на нем не бьется ни с какими другими документами. — Что нибудь известно про Якоба Риппса? У меня получился какой-то мутный тип, которого то ли выгнали из семьи, то ли он сам ушел. — В дереве Беньямина указан сын. Он нам очень нужен и девочкой его не заменить. С ним есть контакт? Есть вероятность, что у вас может быть общая У-хромосома, и этого может быть достаточно, чтобы решить задачу с документами. — Тебе не встречались среди совпаденцев по ДНК Рабиновичи? Нет? Ладно, еще проверю и запишем в находки, если что. Лишь изредка получалось ответить сразу. Большинство вопросов меня удивляло, озадачивало и просто подогревало азарт. Я аккуратно упаковывал их в новые и новые письма за океан, всякий раз стараясь не увлекаться попытками представить, как это вообще выглядит с той стороны. Родственники на мое счастье реагировали довольно дисциплинированно, но объяснимо не хотели лишних беспокойств. Им было очень интересно, что это за чудо обнаружилось на другой стороне земли и теперь с таким пристрастием копается в их истории. При этом все, что слишком далеко выходило за рамки рассказа на основании уже существующих сведений, предсказуемо встречало очень по-американски деликатное, но непреодолимое сопротивление. — Так странно, что фото надгробия Гарри нет в базах. Что бы это в самом деле значило?.. Кладбище Маунт Хеврон на другом краю штата, мои восьмидесятилетние ноги просят пощады от одной мысли об этой прогулке! — писала мне в ответ Хэрриет, вежливо давая понять, что такие пешие путешествия в ее возрасте совсем не входят в ее планы. — Если нужно написание имени Гарри на иврите, я попросила помощи в библиотеке, и вот что предложили мне переводчики, — продолжала она, прикладывая простую транслитерацию имени на иврит. Совершенно, к сожалению, бесполезную, но вызывающую смесь щемящего чувства благодарности за желание помочь и легкой растерянности от совершенно нетипичной задачи «найти и сфоткать конкретное надгробие на другом краю земли», оказавшейся на моем столе. — Да, это точно памятник Мэри. Дата смерти точно соответствует всем документам, которые у меня есть, — писал мне в ответ на уточнения Дэн, похоже все еще иногда сомневаясь, в своем ли я уме. «Конечно совпадает, это дата рождения ни на что не похожа» — думал я, читая ответ и заходя на новый круг переписки. — У дядюшки Бена две дочери и сын, они все в полном порядке. Сына звали Кент, но он подался в хасиды, взял имя Акива, и контакт с ним по сути потерян. Мы виделись последний раз много лет назад на семейном празднике, но с тех пор не общались, — продолжала череду писем Хэрриет, на этот раз даже не давая надежды на общение с конкретным родственником. Переписка напоминала собой калейдоскоп — при каждом повороте трубки кристаллики складывались в новый узор, достаточный для игры воображения, но слишком неконкретный для формирования реального образа. Красиво — дух захватывает, но сплошная абстракция, как ни крути. Меня переполняли эмоции, я путался в новых деталях, силясь удержать в голове все разнообразие новых людей, фактов и связей. Так продолжалось до тех пор, пока Никита не прислал первый отчет, собрав все имеющиеся кусочки мозаики в единый документ, отрисовав имеющиеся части генеалогических деревьев и подведя промежуточные итоги. #генеалогия #проводники #никита