Мы сидели с Машей на берегу залива, вопреки возражениям официанта заняв один из самых ближних к воде навесов. Туда не носили еду, мы посмеялись, что на ночь есть в любом случае вредно, а вино мы можем донести сами. И вот мы сидели, смотрели в прибой, слушали убегающие в темноту волны и болтали обо всем подряд, не обращая внимания на пляжные вечеринки за нами и циклопическое колесо обозрения Дубая, навечно застывшее на фоне неба в неподвижности из-за ошибок при строительстве и ставшее моим личным символом абсурдности этого города изобилия в пустыне, где есть все, кроме умеренности. — В какой-то момент я подумала-подумала, да и отправила разные части своей семьи в общий отпуск. На остров. Чтобы не разбежались. Они там отлично отдохнули и с тех пор прекрасно ладят, — поделилась Маша в ответ на мои рассказы о давних и на тот момент безуспешных попытках наладить отношения между разными родственниками. — Мне очень нравится идея про острова! Я бы тоже с радостью отправил туда маму с папой. Вдруг, они бы тоже не разбежались и поладили, — мечтательно признался я. — А что у тебя в отношениях с родителями? — осторожно спросила Маша. На тот момент я уже перестал удивляться тому, как регулярно мне в жизни встречаются небезразличные люди, общение с которыми дарит новые идеи и двигает меня вперед в поиске. — Бразильский сериал, тебе понравится, — начал я. Рассказывая замысловатую свою истории, я сначала удивлялся искреннему интересу собеседницы, а потом, слушая ее комментарии, тому, как много в ее окружении, оказывается, людей с похожими задачами. — Ты что-нибудь слышал про Процесс Хоффмана? — неожиданно спросила Маша. — Ничего. Расскажи. Дальше все было похоже на известную присказку про Вегас, который не покидает все, что там происходит — никаких подробностей про то, что именно творится внутри Процесса, я не узнал. Зато Маша рассказала, что это выездной терапевтический процесс, занимающий неделю, после которого у людей происходят очень глубокие и порой удивительные изменения в жизни. Что по масштабу влияния на личность Процесс сопоставим со стапятидесятью часами личной терапии. (А это правда много — очень грубо, три года по часу каждую неделю.) Что Процесс важно проходить на том языке, на котором тебя воспитывали, потому что там много внимания уделяется именно детству. Что Процесс ведет невероятно сильная пара терапевтов и что его, в угоду времени, стали проводить на русском и за пределами России — в Австрии. — Судя по тому, что ты рассказываешь, тебе туда точно надо, — закончила Маша на удивление настойчивой рекомендацией. Я был очень удивлен категоричности заявления, но весь разговор был таким открытым и настоящим, что я запомнил название и решил вернуться к Процессу на свежую голову. Сайт Процесса нашелся быстро. Как и история Боба Хоффмана, этот процесс создавшего давным-давно. Правда ничего конкретного о том, что происходит внутри, на сайте тоже не было. Зато я узнал, что следующий Процесс в Австрии планируется почти через год. Внимательно послушав себя и признав, что это приглашение звучит слишком интригующе, чтобы от него отказываться, я записался на интервью. Интервью я помню довольно смутно, по ощущениям это было похоже на что-то из Гарри Поттера, вида: — Какой у вас запрос? — Хочу найти отца. — Подходит, добро пожаловать на Процесс. На самом деле все было, конечно, не так. Мне задавали какие-то непростые вопросы про смысл и ожидания, а под конец пообещали объемное домашнее задание и прислали папку из тридцати с чем-то листов с очень глубокими вопросами на рефлексию своего детства. В полной мере оценив проработанность вопросов и решительно прогнав от себя призрак фильма “Игра”, в тот момент я искренне порадовался, что у меня есть целых десять месяцев на заполнение. Оглядываясь назад, надо признать, что за те десять месяцев моя жизнь поменялась настолько сильно, что большую часть заранее написанных ответов мне пришлось спешно корректировать перед самым Процессом. Но само решение поехать на Процесс оказалось одним из самых важных в моем поиске. #проводники #процессхоффмана #пх