​​#мысли #философия Если коротко охарактеризовать реакцию коллег и друзей на проблему схем, которой посвящена моя диссертация (см. объяснение), то она примерно как в закрепленном рисунке. В связи с этим примечательно, что, например, Шопенгауэр считал параграф о схематизме из КЧР ненужным дополнением, чем-то совершенно непонятным. И саму тематику схем никто из ранних последователей Канта толком не развивал – в том числе из классиков немецкого идеализма. Но есть и важное исключение: Герман Коген считал параграф о схематизме ключевым для КЧР. Попытаюсь еще раз на пальцах объяснить. Для объяснения схематизма Кант часто использует математические примеры. Возьмем треугольник. Имеются (1) понятие треугольника, которое может быть представлено в виде пропозиции; (2) образ конкретного треугольника – бесконечное число различных эмпирических треугольников; (3) схема треугольника – процедура развертывания понятия в созерцании / чувственности, способ темпорального воплощения треугольника. Вот с этой инстанцией – схемой – как раз сложность: ее нельзя определить в виде суждения, ее также нельзя представить в виде образа. Скорее, ее нужно мыслить как правило развертывания во времени , т.е. она динамична и процессуальна и связана с тем, что Кант называет «продуктивным» воображением – воображением, которое ответственно за продуцирование связного опыта (а не воображение, которое отвечает за «образы»); в другом месте он называет это «трансцендентальным синтезом способности воображения как таковой», и она тесно связана с трансцендентальным единством апперцепции. Впрочем, Канта интересуют не схемы конкретных понятий (вроде «треугольника» или «собаки»), а трансцендентальные схемы , т.е. априорные процедуры овременения категорий и их связывания с конкретным опытом / созерцанием. Для каждой категории существует своя схема, объясняющая, как эта категория развертывается во времени и соединяется с созерцанием. Так, схемой «субстанции» является «постоянность реального вещного во времени, т. е. представление о нем как субстрате эмпирического определения времени вообще, который, следовательно, сохраняется, тогда как все остальное меняется». А схема «причинности» (привет, Юм!) «состоит в последовательности многообразного, поскольку она подчинена правилу»; и т. д. Короче говоря, с помощью схематизации категории, по словам Канта, получают «реализацию» (realisieren), т.е. прилагаются к объектам, получают «конкретное значение» (а не только логическое), но и «ограничиваются» условиями чувственности. Важным следствием этой идеи является то, что в системе Канта вопрос о возможности априорных синтетических суждений просто лишен смысла без концепции схем. Это черным по белому написано буквально через две страницы после параграфа о схемах. Кант так и пишет: «Объяснение возможности синтетических суждений есть задача, с которой общая логика не имеет никакого дела и которую она не должна знать даже по названию» (B193). И почитайте далее этот параграф. Дело в том, что различие синтетических и аналитических суждений проводится в начальных главах КЧР лишь предварительно. Предварительное («номинальное») определение синтетических суждений – это своеобразная точка отсчета , от которой можно двигаться в сторону построения системы трансцендентального идеализма и лишь в свете последней возможно реальное определение. Такое определение, однако, не сводится к логической дефиниции, но является чем-то вроде наглядной экспликации того, как априорные условия делают возможным познание, т.е. того, как во внутреннем чувстве осуществляется подведение эмпирических созерцаний под априорные формы; ключевым элементом этого процесса и выступает схематизация. На проблеме схем происходит как бы герменевтическая закольцовка кантовской системы. Впрочем, в моей диссертации тема кантовских схем периферийна – она нужна лишь для прояснения понятия «схемы» в целом.