#странсы 1. – В Марокко «Никита» – это женское имя, а «Ник» (Nique) по-французски означает «ебать». Учитывая, что ты с длинными волосами, тебя все будут принимать за гея. – И что же делать? – спрашиваю Абдула. – Тебе нужно новое имя. – Какое? – Как ты говоришь brother по-русски будет? Brat? Ну всё, теперь ты Brat будешь. Так я обрёл новое имя (а что – могу хоть Brat представляться, хоть Brat Dwa). Ну а пока мы ехали до Феса, я ставил разную музыку: и дроун, и хип-хоп, и метал – заодно наслушался, что если блэк-метал включаешь, то, это равносильно тому, чтобы призывать сатану, что от лсд мужчины пидорами становятся, что если ты с девушками не флиртуешь и только с парнями болтаешь, то тебя за гея принимают (что в целом забавно, учитывая, что в среднеазиатских странах наоборот женщины подчёркнуто дистанцируются, а тут прям сразу руку пожимают), что Абдул специально спал с девушками из разных стран, чтобы понять как думают французы, русские, немцы, японцы (экстравагантный способ), что гомосексуалисты будут гореть в самом адском аду (фиксация у него на этой теме, что ли?), но в ещё более адском аду будут гореть педофилы, что в Марокко это целая индустрия, когда богатым людям приводят 12-летнюю девочку или мальчика, а другая бедная семья видит, сколько за это платят, и отправляет своего ребёночка тоже. Были и прикольные тейки: например, что деньги это шайтан, но приходят они только от Аллаха (у Абдула есть свой топ-10 шайтанов: первые два – правители Ирана и Израиля, номер шесть – Илон Маск, девятый – Путин, король Марокко – десятый; ну а КНДР вообще красавчики, лучшие люди на земле – нет, извините, лучшие на земле марокканцы). Что Хадж сегодня это харам, а лучше отдать эти деньги бедным. И вот посреди разговора как-то вдруг вкрадывается: «слушай, а ты можешь занять у своих друзей 10к евро? Мы тогда сразу же запустим проект, лучший на земле! Ну если не 10к, то хотя бы 3к – я тебе буду платить 400 в месяц, вернёшь за полгода». Без калькулятора соображаю, что 400 в месяц, это нифига не полгода, и в целом какая-то сомнительная хуйня, но вынужден признать, что мысль поколебалась, но ни да, ни нет я не сказал. Ну а мы уже подъезжаем к Фесу – главной гашишной столице Марокко. На въезде строгие кпп (самые строгие в Марокко), но Абдула менты знают, т.ч. проскакиваем без проблем: – Мы фесские вообще не паримся насчёт короля – мы сами короли, мы тигры. Однажды мы даже сожгли королевский дворец. – (В каждом крупном городе Марокко у короля есть дворец; если перевести на деньги всю личную собственность короля – будет больше 5млрд баксов.) – После этого, конечно, всё ужесточили, у нас постоянная война, есть наши, фесские менты, а есть офицеры из Рабата. – (Тут в целом трёхступенчатая схема, где есть просто полиция, есть фсб а есть Жандармерия (а-ля Росгвардия), но парадокс в том, что здесь условным омоновцам платят невероятно мало и никакую академию, чтоб поступить туда, заканчивать не надо.) – Вот эта заправка принадлежит не королю, а мафии, вон та тоже. Ну а если кто-то из Касабланки везёт партию гашиша в Танжер и не заплатил процент в Фесе – фесские приедут и зарежут его семью. Мы заруливаем за Бобом, меня знакомят с его семьёй (очень милые женщины, прекрасно говорят по-французски), мы едем ужинать с боссом прокатного салона, на столе всевозможные марроканские закуски, супы, тажин, они там чё-то трут, трут – и тут я понимаю, что это какой-то косплей Керуака: вот вам Дин Мориарти, несущийся по бешеным потокам, вот вам рассказчик Нил Кэссиди, который зачем-то за ним следует – и мы отправляемся в бильярдную (вообще-то полночь, всё закрыто, но специально для нас открыли) побеседовать с гашишным дилером насчёт бабок на проект: все курят сплиффы, слушают гнаву – звучит-то оно весело, а на деле просто мужики трут на арабском тёрки за бизнес, один из них хвастается фотками какой-то бабы, они играют в бильярд, а мне даже подойти к столу не дают. Плывущими глазами пытаюсь читать Негарестани.