Единственное, чем можем мы помочь нашим детям и самим себе — рассказать правду о величии Красной Империи. СССР 2:0. Счёт будет в нашу пользу. Наша Победа предрешена.
Я начинал революцию, имея за собой 82 человека. Если бы мне пришлось повторить это, мне бы хватило пятнадцати или даже десяти. Десять человек и абсолютная вера. Неважно, сколько вас. Важно верить и важно иметь четкий план. Победа — это упорство.
Заболоцкий прожил жизнь до и после Великой войны, он предчувствовал космос, созерцал красный проект во всей его многомерности, быть может и осознавая его конечность.
Заболоцкий жил без страха и упрёка, боясь лишь себя самого и смертного самопредательства.
Он ушёл в 1958-м. Так мало мы его помним...
В 1931-м он писал Циолковскому, узревшему из отшельнического бытия своего, казалось бы, невозможное, великому мистику, прорицателю длящегося и поныне величия нашего первенства в космосе...
«…Ваши мысли о будущем Земли, человечества, животных и растений глубоко волнуют меня, и они очень близки мне. В моих ненапечатанных поэмах и стихах я, как мог, разрешал их...»
Все дни блокады эта хрупкая женщина 30 с небольшим лет, трагически потерявшая четырёх детей, двух мужей и самый смысл бытия, внезапно преобразившись, собрав себя в стальной даже и не кулак — молот, — громила врага, вселяя надежду в сердца тех, кто противостоял на пределе и за пределами сил человеческих — кромешной тьме.
Она была похожа на подростка. Так и не выросла — тем сохранив веру.
Она, Ольга Берггольц, по единодушному мнению и возвеличивателей её, и проклинателей (я отношусь к первым — склоняясь до земли), написала коммунистическое евангелие — поэму «Первороссийск». И получила за неё Сталинскую премию в 1951-м. Вступление, 16 глав, невыдуманные муки людские — во имя высшего, вопреки предопределённому порядку вещей.
Вдумайтесь. Рискните, что ли, при случае, хоть бы и попытку единую сделайте, написать собственное евангелие, да хоть о чём. Это же как верить надо. И сколькие так тогда и верили, созидая из пепла истории не виданное никем. Для нас созидая.
Стечкин за свой «Стечкин» в 1952-ом получил Сталинскую премию второй степени.
К слову, он же приходился племянником Борису Сергеевичу Стечкину, создателю теории теплового расчёта реактивных двигателей и турбин — Сталинскому и Ленинскому лауреату, Герою Соцтруда.
Отец Игоря Яковлевича Стечкина — Яков Сергеевич Стечкин — был заслуженным врачом РСФСР.
Дворянские корни у рода, если что. Тульская губерния.
Всякого в судьбе всех упомянутых Стечкиных хватало, и тем не менее — Отечеству служили верой и правдой.
Текст актуальности не потерял. Скорее даже и прибавил…
Пахмутова родилась в Сталинграде. 9 ноября 1929-го. В городе Сталина.
Добронравов родился в Ленинграде. 22 ноября 1928-го. В городе Ленина.
Разберите гимн на текст и ноты — будут текст и ноты. Вместе — неостановимая сила — та, которой нет равных.
Появление Пахмутовой и Добронравова в нашей истории есть абсолютное проявление той самой неостановимой силы, яростного сопротивления всех в единое целое объединённых веками бед и побед этносов.
Сопротивления чему?
Безумному и схоластическому полумиру, тому — за пределами нашего Отечества.
Если что, и на всякий случай — были они серьёзными книжными иллюстраторами крупнейших литературных памятников. Именно за это не единожды присуждалась триединому их союзу Сталинская премия.
И ещё за картину «Конец».
А если в целом, ходили они каждый день на работу, и дело своё знали досконально, и делали его более чем хорошо. Сыщите сейчас таких. Никакой фонарь в поисках не поможет.