Renovatio

Что такое «то ти эн эйнай» (τὸ τί ἦν εἶναι) Аристотеля?

Одно из самых загадочных слов аристотелевское философии — это, бесспорно, τὸ τί ἦν εἶναι или, как говорили схоласты, quidditas. А одно из самых толковых разъяснений его смысла можно найти в старом английском комментарии к «Никомаховой этике», написанного учеником Бенджамина Джоуэтта сэром Александром Грантом в 19 веке. Вот что пишет Грант:

«Формула τὸ τί ἦν εἶναι … появляется в его работах как нечто уже известное… Ее метафизическое значение обсуждается в «Метафизике» (7 книга, 4-11 главы), откуда мы можем заключить, 1. что τί ἦν εἶναι подразумевает сущностную природу вещи (ἕκαστον ὃ λέγεται καθ’ αὑτό), когда все случайные свойства исключены; 2. это определение вещи, но оно есть не у всех вещей, поскольку исключает любую связь с материей, таким образом, например, курносости нельзя приписать τί ἦν εἶναι; 3. это не просто абстракция, но она тесно связана с индивидуальным существованием, подразумевая то, что немцы зовут Dasein; поэтому она отлична от καθόλου, т.е. от общего в вещи: она его в себя включает, но кроме него и еще кое-что. В силу конкретности своей природы она отлична от платоновской идеи, с которой имеет много общего, будучи нематериальной, первичной и архетипическим законом бытия вещей; 4. «Знание вещи» — говорит Аристотель — «состоит в знании ее τί ἦν εἶναι». С этой важной в истории теории познания и теории существования концепцией мы до некоторой степени можем сравнить «Формы» Бэкона, которые несомненно были заимствованы отсюда. Но чтобы полностью понять эту формулу, нужно, конечно, овладеть всей метафизической системой Аристотеля…»

Чего мы вам всем от души желаем!

P.S. В качестве иллюстрации к тексту — «Аллегория истины» Тинторетто.

Рас­сказ Соло­на о вели­ком сча­стье Тел­ла воз­будил даль­ней­шее любо­пыт­ство Кре­за, и царь спро­сил его: «Кто же самый счаст­ли­вый после Тел­ла?», совер­шен­но уве­рен­ный, что уж по край­ней мере на вто­ром месте Солон ука­жет его. Но Солон ска­зал: «После Тел­ла самые счаст­ли­вые — Кле­обис и Битон. Родом из Аргоса, они име­ли доста­точ­но средств к жиз­ни и к тому же отли­ча­лись боль­шой телес­ной силой. Поми­мо того, что оба они были победи­те­ля­ми на атле­ти­че­ских состя­за­ни­ях, о них рас­ска­зы­ва­ют еще вот что: у аргос­цев есть празд­не­ство в честь Геры Аргос­ской. Их мать, [жри­цу боги­ни], нуж­но было обя­за­тель­но при­вез­ти на повоз­ке в свя­ти­ли­ще боги­ни. Одна­ко быки их не успе­ли вер­нуть­ся с поля. Мед­лить было нель­зя, и юно­ши сами впряг­лись в ярмо и пота­щи­ли повоз­ку, в кото­рой еха­ла их мать. 45 ста­дий про­бе­жа­ли они и при­бы­ли в свя­ти­ли­ще. После это­го подви­га, совер­шен­но­го на гла­зах у все­го собрав­ше­го­ся на празд­ник наро­да, им суж­де­на была пре­крас­ная кон­чи­на. И боже­ство дало ясно этим понять, что смерть для людей луч­ше, чем жизнь. Аргос­цы, обсту­пив юно­шей, вос­хва­ля­ли их силу, а жен­щи­ны — их мать за то, что она обре­ла таких сыно­вей. Мать же, воз­ра­до­вав­шись подви­гу сыно­вей и народ­ной мол­ве о них, ста­ла перед куми­ром боги­ни и моли­лась даро­вать ее сыно­вьям Кле­оби­су и Бито­ну, ока­зав­шим ей столь вели­кий почет, выс­шее бла­го, доступ­ное людям. После этой молит­вы и жерт­во­при­но­ше­ния и пир­ше­ства юно­ши засну­ли в самом свя­ти­ли­ще и уже боль­ше не вста­ва­ли, но нашли там свою кон­чи­ну. Аргос­цы же веле­ли поста­вить юно­шам ста­туи и посвя­тить в Дель­фы за то, что они про­яви­ли выс­шую доб­лесть».

Геродот, «История»,
фрагмент

Сегодня в 19 в таком вот стриме принимаю участие — присоединяйтесь, обсудим, какие философские упражнения были в Античности, что понимал под духовными упражнениями Пьер Адо и во что превратили его идеи модерн стоики и современные софисты https://www.youtube.com/watch?v=daKjeTXGSUg

Сегодня есть возможность послушать нашего друга, Станислава Нарановича, в прямом эфире и задать ему вопросы. Рекомендуем!

Пирр

Чего хотят цари? Чтоб я, презрев обычай,
Делиться с ними стал военною добычей?
Нет, мальчик — мой трофей, и право лишь за мной
Решать его судьбу и быть ему судьей!
Когда в дыму, в крови, у стен пылавшей Трои
Делили пленников ахейские герои,
Велением судьбы досталась мне она,
Астианакса мать и Гектора жена.
Кассандру в Аргос взял преславный сын Атрея,
Гекуба умерла в плену у Одиссея;
Сколь ни был горестен несчастных женщин путь,
На пленников чужих я смел ли посягнуть?
Дитяти малого вся Греция боится:
Твердят, что Илион с ним может возродиться,
Что, возмужав, меня Астианакс убьет...
Зачем так далеко загадывать вперед?
Ведь Троя — помните? — была славна когда-то,
Обширна и пышна, героями богата.
Она владела всем... А что она теперь?
Не сосчитать ее несчастий и потерь.
Сгоревшие дома, разрушенные башни,
Не вспаханы поля, пустыня — сад вчерашний,
В оковах царский сын... Бессильная, она
Уже не сможет быть никем отомщена.
А если мальчика вы умертвить желали,
Зачем же целый год терпели и молчали?
С Приамом вместе пусть растерзан был бы он
И в груде мертвых тел бесславно погребен.
Тогда ведь гибло все: ахейской рати сила
Ни новорожденных, ни старцев не щадила,
Победа, вопли, кровь пьянили нас в ночи;
Не выбирали жертв разящие мечи.
Я сам свирепствовал: все на войне свирепы;
Когда ж стихает гнев — жестокости нелепы.
Я ныне не казнить, но миловать хочу
И рук в младенческой крови не омочу.
Коль греков так томит слепая жажда мести,
Пусть утоленья ей в ином поищут месте.
Победой горд Эпир, во прахе Илион...
Но здесь не губят тех, кто там был пощажен.

Жан Расин, «Андромаха»,
фрагмент

В качестве иллюстрации — «Андромаха в плену» Фредерика Лейтона.

О средневековых мотивах современного искусства и конструировании образа

Когда мы говорим о популярных образах Средневековья, встречаемых в искусстве, мы неизбежно сталкиваемся с пугающим разнообразием. Некоторые исследователи утверждают, что это разнообразие связано, в том числе, с самой спецификой исторического периода.

Предполагается, что невозможно выделить какую-то единую сущностную основу, которая «связывала» бы Средневековье как период, и все варианты определения этой основы — будь то специфический способ организации хозяйства или политических отношений, общие культурные особенности или религиозность как таковая — являются лишь разрозненными набросками, отражающими не столько объект исследования, сколько исследователей:

«Средневековье — это целая серия сменявших один другой эскизов, делавшихся несколькими поколениями новоевропейцев вовсе не с прошлого, а с самого что ни на есть настоящего — ради того, чтобы его понять, возвеличить, осудить, наставить, предостеречь, преобразовать, высмеять… Можно сказать и по-другому: Средневековье — это всякий раз тот «Другой», без сопоставления с которым «новоевропейцу» нельзя было определить свое собственное цивилизационное “Я”» (М. Бойцов)

Согласно подобному подходу, Средневековье — это зеркало, чем и объясняется вариативность его образов, в частности, обнаруживающихся в современной культуре.

В 2022 году в музее Гетти в Лос-Анжелесе прошла выставка, посвященная теме влияния средневекового искусства на современную поп-культуру. Во время сопровождающих мероприятие интервью обсуждение коснулось работы художников над фонами к мультфильму «Спящая красавица»: иллюстрации средневековых пейзажей, изображающих движущихся к замку людей со знамёнами, сравнивались с работами мастеров позднего Средневековья. Обращая внимание на цветовую гамму и плоский характер изображаемого ландшафта, куратор выставки отметила, что данные работы отражают то, как мы представляем себе Средние века: как красочное, яркое, драматичное место. Узнаваемый образ, не так ли? Это Средневековье тематических разноцветных иллюстраций и витражей, помогающих окрасить внутреннее пространство всеми цветами радуги. Средневековье Прекрасных Дам и Рыцарей во всём романтическом флёре этих образов, Средневековье детализированных украшений и мистических исследований, загадочных странников, алхимии и первых университетов.

Другой образ лишён ярких красок, это образ «тёмного времени». Мрачных соборов, образов с картин Босха, массовых эпидемий, зажжённых костров и momento mori. Этот образ исследуют, например, на выставке в музее Атенеум в Хельсинки, которая будет идти до конца января. Здесь предлагают посмотреть на искусство XIX-XX веков, вдохновлённое европейским Средневековьем. Средневековое искусство тут видится связанным с темами болезненности, насилия, страдания, смерти и рождения, а один из кураторов выставки, комментируя характер экспозиции, говорит о средневековом мировоззрении «как о пронизанном болью и тоской по Высшему».

Человек для добродетели или добродетель для человека?

В Евангелии от Марка (2: 27) звучат знаменитые слова: «Суббота для человека, а не человек для субботы». Они ограничивают силу ритуальных предписаний иудейского закона, ставя благо человека выше мелочного следования букве Писания. В поздней греческой философии 2-3 веков н.э. обсуждался другой вопрос: так ли уж ценен и важен сам факт человеческого бытия. Ответ перипатетической традиции, представленный в сочинении «Этические проблемы», входящем в корпус Александра Афродисийского, был отрицательным: важен не человек как таковой, а совершенный (σπουδαῖος) человек, человек, обладающий совершенствами. Стоит отметить, что совершенство или добродетель (ἀρετή) для греков не просто хорошее свойство, положительная черта, социально-психологическая характеристика. Это реальное, объективное, существующее в самой природе качество вещи. Для Аристотеля и его школы добродетель-совершенство — это «склад» (ἕξις) или определенная «расположенность» (διάθεσις) человеческой души, а сама душа — вещь природная. Вот как рассуждает об отношении человека и его добродетелей-совершенств автор «Этических проблем».

О том, что человек ради добродетелей, а не наоборот

«Если в том, что возникает по природе, есть нечто, ради чего возникает то, что таким образом возникает, а «то, ради чего» это возникает, есть его конечная цель, то в том, что возникает по природе, есть некая конечная цель. Но очевидно, что цель лучше того, что возникает ради этой цели, поэтому у возникающего по природе его цель лучше, чем то, что возникает ради этой цели. Человек относится к тому, что возникает по природе, поэтому и у него есть некая цель, а она лучше,чем то, у чего она имеется. Цель же человека в том, чтобы стать совершенным (σπουδαῖον) человеком, ради этого существует человек. А стать совершенным — это иметь добродетели, свойственные человеку. Но нельзя приобрести эти добродетели, если человек сперва не возникнет. Значит, человек возникает для того, чтобы приобрести добродетели, а не добродетели возникают ради человека. Поэтому тот человек, кто приобрел добродетели, лучше того, кто их лишен. Ведь сами добродетели не возникают: мы приобретаем их не так, как приобретаем земельный участок, раба или дом, но возникновение (γένεσις) добродетелей заключается в их приобретении (ἐν τῇ κτήσει) каждым. Если же они возникают, когда их приобретают, и их бытие заключено в этом, и их приобретение — это наша цель, то добродетели в таком случае будут нашими целями, и мы будем существовать ради них. Поэтому и добродетели лучше, чем мы, поскольку наша цель заключается в присутствии добродетелей и их стяжании».

д.б.

В еще двух текстах Гомер говорит о Сириусе, впрочем, называя его не этим именем, а просто — «пес Ориона». Сириусом эту звезду назовет только Гесиод (Труды и дни 587, 609).

«От его (Диомеда) шлема и щита исходил не ведающий усталости огонь, подобный осенней звезде, которая ярко сияет, омывшись в Океане» (Илиада 5, 5-6).

«Старец Приам первый очами увидел его (Ахилла), несущегося по равнине и сияющего как звезда, которая появляется осенью, чьи лучи ослепительно блещут среди прочих звезд глубокой ночью, и которую обычно называют псом Ориона. Она самая яркая, но она плохой знак, несет она несчастным смертным обильную лихорадку» (Илиада 22, 25-31).

Сириус, входящий в созвездье Большого Пса, — самая яркая звезда ночного неба. Гомер называет его «осенней звездой», поскольку как раз осенью он виден лучше всего, а в конце осени (в двадцатых числах ноября в 9 в. до н.э.) происходил его космический закат. Осень — время не самое здоровое, поэтому Сириус при всей его яркости — знак беды для смертных.

Гомер упоминает и Венеру, но, естественно, не как Венеру. Для него это две различных звезды: Вечерняя звезда («Гесперос») и Утренняя звезда («Хеосфорос», т.е. «Несущая зарю») (Илиада 22, 317 слл.; 23, 226 слл.; Одиссея 13, 93). Отождествлять эти два небесных явления научатся только «досократики».

Наконец, стоит отметить, что Гомер, у которого не было и не могло быть знания о небесной сфере и пересечении плоскости небесного экватора с плоскостью эклиптики, ничего не говорит о равноденствиях. Но он ничего не говорит, вероятно, и о солнцестоянии, которое не требует наличия теоретического аппарата. Единственное место, где употребляется выражение, которое затем, с Гесиода, станет ходовым для обозначения солнцестояния (τροπαὶ ἠελίοιο), скорее всего, употребляется лишь для обозначения далекого Запада (Одиссея 15, 404).

д.б.

P.S. Начало — здесь.

#renovatio_studies
#renovatio_giants

Звезды и созвездия у Гомера

Следующее созвездие, о котором идет речь в гомеровских текстах, это Медведица или Повозка, т.е. Большая Медведица (Ursa Maior). Это приполярное или циркумполярное созвездие, оно никогда не опускается за горизонт, не восходит и не заходит. Естественно, у Гомера, для которого не существовало ни понятия небесной сферы, ни, соответственно, понятия ее полюсов, положение Медведицы определяется описательно, «она вращается в одном и том же месте». Она бережется, с опаской оглядывается на охотника Ориона, который на своем пути по небу как бы преследует ее. И, наконец, то, что она не опускается за линию горизонта, Гомер описывает словами: «она одна не знает омовений Океана». Все остальные важные для греков звезды и созвездия «купаются» в нем, делаясь, тем самым, чище и ярче, а вот Медведица обходится без этой процедуры.

Поскольку Медведица не восходит и не заходит, она не может играть роли в сельскохозяйственном календаре. Но зато, как видно из приведенного выше пассажа из «Одиссеи», она играет огромную роль для моряка. Ее неизменное положение, указывающее на север, становится превосходным ориентиром для кормчего. Поэтому Калипсо, отправляя Одиссея к феакам, советует ему иметь Медведицу по левую руку, держа, таким образом, курс на Восток. Это было нормальной практикой навигации в Средиземном море: еще Каллимах (4-3 вв. до н.э.) писал в своих «Ямбах», что Фалес сосчитал звездочки в Повозке, по которой держат курс финикийские мореплаватели (DK 11 A 3a), что, конечно, неудивительно.

В приведенной выше цитате из «Одиссеи» упоминается еще созвездие Волопаса, в котором самой яркой звездой является Арктур, одна из самых ярких звезд ночного неба. Арктур, гелиакальный восход которого приходится на первую половину сентября, тоже играл важную роль в календаре работ, и часто упоминается греческими и римскими авторами. Гесиод вообще предпочитает говорить не о Волопасе, как Гомер, а просто об Арктуре. Позднейшие греки — например, Арат (Phaen. 1, 91-95) — называли это созвездие «Арктофюлакс» («Страж Медведицы»), отличая его от самой яркой в нем звезды: самого Арктура.

Epic: the Musical

Среди современных произведений искусства, посвященных гомеровскому эпосу, отдельное место занимает приобретший известность мюзикл Epic. Работа над ним началась в 2019 году, хотя первые наброски песен были опубликованы автором (Хорхе Ривера-Эррансом) только в 2021. Первоначально мюзикл планировался как адаптация всего гомеровского эпоса, однако эта задача оказалась слишком трудоемкой, из-за чего автор решил остановиться только на «Одиссее». Площадкой, на которой первоначально выходил мюзикл, был TikTok, кастинг на роли проходил там же. В аккаунте Ривера-Эрранса можно отследить весь процесс постепенного создания мюзикла, от нуля и до нынешнего момента. Последние песни были опубликованы совсем недавно — в декабре этого года. На данный момент мюзикл насчитывает 40 песен и разделен на 2 акта, — больше двух часов прослушивания в сумме. Очень серьезный размах для проекта, который первоначально не имел никакого финансирования и создавался исключительно на добровольных основах.

Для нас мюзикл интересен, прежде всего, своими эстетическими корнями. Каким образом был адаптирован греческий мир в мюзикле? Насколько удачной оказалась эта адаптация? Поскольку лучше всего я ознакомлен с греческой «психологией», отвечать на вопросы я буду именно с этой перспективы, т.е. с точки зрения удачности описания и самоописания героев. Отмечу, что Epic не преследовал цель точной исторической реконструкции, напротив: для Ривера-Эрранса было важно, что мюзикл напоминал аниме или игру, то есть «подражал их захватывающему ощущению роста». Однако при этом мюзиклу удалось неплохо передать некоторые моменты раннего греческого мировоззрения, которые мы можем наблюдать у самого Гомера.

Например, в мюзикле проводится явная антропологическая и психологическая разница между героями и богами. Как и в «Одиссее», человеческая природа понимается как слабая и несовершенная, значительно уступающая божественной. Однако зачастую эта дихотомия выражается косвенно (например, как явление Зевса в песне «The Horse and The Infant»: «A vision of what is to come, can not be outrun, can only be dealt with right here and now» («Образ того, что грядет, чего не избежать, и что должно быть совершено здесь и сейчас»)), а «человечность» героя понимается в его личной любовной привязанности или сравнительно с «чудовищностью», на которой человек способен. Очевидно, что на вопрос «За что мы деремся?» у стен Трои Одиссей никогда бы не ответил «За Пенелопу и Телемаха» («What do you live for? Penelope. What do you try for? Telemachus»). Также он вряд ли позволил себе сказать: «Deep down I would trade the world to see my son and wife» («В глубине души я променял бы мир на возможность увидеть сына и жену»). Одиссей хотел вернуться домой, но дрался он по той причине, что исполнял клятву как один из женихов Елены, а также для того, чтобы покрыть себя славой благодаря добродетельному военному поведению. Он дрался не за жену и ребенка, а за себя и за Грецию в целом.