Рассматривать «Слово пацана» как что-то про «около-90-е» или просто римейк «Бригады» на минималках нельзя. Потому что, если брать тренды в предпочтениях читающей и смотрящей аудитории, то 90-е из них давно ушли, а мы же имеем абсолютно точные попадания в то, что нынче людям интересно — жанр young adult (дословно «юный взрослый») и обращение к одной из эпох, за которыми следят с замиранием сердца, — 80-е. Именно с точки зрения этих предпочтений и стоит задумываться о
популярности сериала.
Еще недавно на слуху в жанре young adult у нас был ЛГБТ-фанфик «Лето в пионерском галстуке» (не читал, но осуждаю, ага) — даже он гремел на безрыбье, и депутаты сразу начали думать, как это запретить. Но вот стоило создать что-то сильное по драматургии в этом жанре — и внимание уже приковано к гетеросексуальной пацанской зиме в пионерском галстуке. Тем более, что тема взросления, поданная без пошлости, откликается любому поколению — кто-то видит себя нынешнего в этом, а кто-то вспоминает свои первые чувства и жизненный выбор и тоже не может оторваться.
Кстати, в «Слове пацана» эпизоды, самые неприметные, но абсолютно меняющие двух главных героев, связаны с подростковой любовью. Именно с них начинается ломка персонажей — не сказать эволюция, потому что ни у одного персонажа нет какого-то однозначного правильного выбора — почти каждый с одной стороны поступает правильно, но с другой — нет, этот дуализм и держит в напряжении.
Так что это именно ломка, и она в итоге и меняет ход сюжета, который по логике должен был идти лишь от разборки к разборке и от ограбления к ограблению. У Марата это Айгуль и первый поцелуй с ней (тут браво Анне Пересильд за переданную эмоцию запорхавших бабочек в животе), у Андрея — подруга из милиции, ни одна из попыток которой поменять его не приводит к успеху, кроме случая, когда она забирает из детдома себе на воспитание его маленькую сестру, готовит на всех троих, расхаживая по квартире в майке и коротких шортах. А Андрей смотрит на нее туповато и спрашивает, кем же она ему будет — пока просто Ириной Сергеевной, отвечает она. В общем, любовь победила бы зло, но зла произошло уже слишком много.
Ну и обращение к 80-м — наверняка тоже коммерческий расчет. Слом эпох, после которого треснул мир напополам и образовались как будто две параллельных реальности с терзающим многих вопросом — а как могло бы быть, если бы?.. Ведь даже герои сериала — это для зрителя в первую очередь пионеры, а не гопники, пусть и оборотни в галстуках — запутавшиеся пионеры, которые не могут найти свое место в прежней системе ценностей. И это снова к вопросу о том, что у кино последних 30 лет практически нет героев нашего времени. Прежние в нынешних условиях низвергнуты, новые не пестуются, а герои (хозяева) этой жизни просто не являются героями для зрителя. Тогда как образы, которые были в СССР, до сих пор остаются понятны. Отсюда постоянные обращения к 60-м, 80-м, свершениям той эпохи (космонавты, спортсмены и так далее) и римейки популярных советских лент и сюжетов, когда при успехе проекта у зрителя неизменно что-то балабановское скребет внутри — как так,
ведь были люди как люди и вдруг все стали кретины?В этом смысле мы пока обречены заново переживать эту травму 80-90-х, перепевать на новый лад и сетовать, что эффект от сериала какой-то не такой — ведь нынче стабильность и порядок, как можно-с и почему за героями сериала вдруг начинают повторять нынешние школьники? И наверняка у стоявших за созданием ленты даже была цель поставить какую-то прививку обществу, но только и от прививки тоже можно снова заболеть, пока не начнешь задаваться вопросами — кому и для чего сейчас делить асфальт в междоусобных бойнях,
а тем ли мы занимаемся и
кто они — свои?
