Встречи31.05, ДК "Рассвет"
Пастернак. Трудности перевода. Спектакль Сергея Быстрова...Свой сон записывал Шопен
На чёрной выпилке пюпитра.Накануне лета посчастливилось побывать на поэтическом спектакле актёра и режиссёра Сергея Быстрова, посвящённом Борису Пастернаку.
...Спектакль-сон. Спектакль-грёза. Спектакль-прикосновение, соединивший в себе стихи, музыку, тишину, смех, смерть, снег, крик, плач, страх. Невероятно живой, острый, весь из осколков и бликов. Спектакль, в котором Офелия встречается с Региной Спектор, в котором пастернаковские строки смешиваются с гармониями Шопена и Скрябина (а Пастернак немыслим без Шопена и Скрябина!), в котором одиноко скрипит оконная рама, сдавленная по крестовине дровяным голодом.
Начавшись как ироничная, утрированная экскурсия по Переделкину "в манере Довлатова" от лица смотрителя Сергея Васильевича, жонглирующего переделкинскими реалиями с ловкостью фокусника (спилы сосен, шишки, аромат посёлковой пыли, придорожные колоски вперемешку с прибаутками и историями из жизни поэта – всё это щедро раздавалось зрителям), спектакль постепенно переходит в иное пространство: границы мира раздвигаются всё шире, и вот уже странный трикстер – тиктокерка Устя – знакомит нас с подробностями личной жизни Пастернака на подростковом сленге зумеров, а в следующий миг Устя заворожённо вчитывается в цветаевские отчаянно-задыхающиеся строки, посвящённые Пастернаку, а в следующий – голоса из разных веков, с разных страниц начинают звучать в полифоническом переплетении, скрещиваясь и отражаясь, притягиваясь и отталкиваясь, проникая друг в друга.
...Несли рояль два силача,
Как колокол на колокольню...
...И это был пруд. И было темно.
Пылали кубышки полуночным дёгтем...
...Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
Всё великолепье цветной мишуры...Это разверстое многоголосие было оглушительным, как мир. Исчезло всё, кроме этих строк – пронзительных, чувственных, крылатых, всесильных, несметных, невыносимо музыкальных. Исчезло всё, кроме этих дрожащих, текучих, раздробленных линий, переливающихся через край мелодий, обжигающей знакомой боли...
Кульминацией стала песня Регины Спектор "Après moi/Февраль", которую, стоя на стульчике, повернувшись к залу спиной, давясь слезами, мучительно исторгает из себя безымянная девочка, а в это время другие дети выкрикивают из зала разрозненные строки, вырванные из разных стихов Пастернака, – безумная полифония, звукография поэтического пространства, наполненного гуденьем мессы, шелестом леса, жизнью улиц, участью одиночек... всем миром сразу, трепещущим и горячим.
Были ещё Гамлет и Офелия, подсказывающая принцу Датскому слова главного монолога, были Лара и Юрий Живаго, произносящий "Гул затих. Я вышел..." с перебоями, паузами, остановками, многоточиями, а финал спектакля озарила, вопреки и несмотря на, свеча, та самая, вечно горящая сквозь мглу и метель.
В конце спектакля зрителей ждали подарки – написанные на клубнях переделкинского картофеля пастернаковские строки. Мне попалось вот что: "Мир – это музыка, к которой надо найти слова". Трудно было бы придумать для меня что-то более точное, чем эта цитата, даже если бы кто-то, кто хорошо меня знает, тщательно выбирал из множества вариантов. Мне хочется думать, что этот кто-то – Борис Леонидович. Он точно там был в этот вечер.
#wonders_of_life