Историю становления русской культуры в Российской империи можно в миниатюре наблюдать на примере становления русского рейва в 1990-е. Конечно, с известными оговорками, но все же. Вот группа молодых людей – красивых, талантливых, но диких. Из Европы они получают ориентир («клубную культуру») и технологию («британец и швед привезли первые вертушки и пластинки»). На Фонтанке 145 формируется закрытое эксклюзивное сообщество («двор», или, если угодно, «Арзамас»), куда прежде всего не пускают некрасивых и глупых людей – панков, наркоманов, политических активистов и другой андеграунд. Усвоив общую идею – и со свойственной витальному молодому варвару наглостью осознав западные культурные инструменты как свои – русские рейверы создают нечто гораздо более масштабное и красивое, чем их приземленные учителя. Рейвы на островах-фортах, огненные мистерии «Речников», античные летчики и моряки Гурьянова, «Новая академия изящных искусств» – в Германии в этот момент не только нет, но и не может быть ничего подобного. Роль Античности, с которой Российская империя быстро установила диалог поверх головы западноевропейцев, у русских рейверов выполняет Санкт-Петербург – тогда прежде всего красивый, упадочный и ничей. Вокруг феномена русской электронной музыки вырастает художественная среда («неоакадемизм»). И это явление уже полностью русское (то есть одновременно ур-европейское и сверх-европейское). Учитель таким образом преодолен и посрамлен. Увы, у русского рейва было только аристократическое самоощущение, но не было аристократических возможностей. К концу 1990-х он погас и пропал в море автохтонной дикости. Но можно сказать, что Российская Империя на материале XXI века – это неоакадемизм, у которого есть три полка гвардии. Иллюстрация: Юлия Страусова, работы из серии «12 цезарей техноимперии». Эти скульптуры были показаны на закрытой ночной вечернике в Летнем саду.