Сам по себе "культ профессора Преображенского" как заигравшегося в Бога учёного с совершенно людскими пороками (что характерно для творчества Булгакова) возник не на пустом месте. Советский Союз, в силу особенностей своей социальной структуры, стал пристанищем для трёх мало соприкасающихся культур, противостоящих друг другу: "культуры кухонь", "культуры прачечной" и "культуры 101 километра". Неудивительно, что сатирические и во многом насмешливые элементы образа профессора (в отличие от более положительных образов доктора Борменталя и Зинаиды) не вызвали негативных ассоциаций у носителей "культуры советской кухни" - самоирония уходит в Вальгаллу в подобной ситуации первой, как гуманизм в межэтническом конфликте. Аналогичным образом, носители "культуры советской прачечной" не замечают своего благолепия перед маргиналами, способными избить кого угодно не боясь тюремного срока, что порождает "культ силы" в данной среде, а носители "лагерной культуры" игнорируют то, что несмотря на весь масштаб гомофобии в околотюремной среде, иерархия в их социальной структуре часто бывает построена на идее педерастии с верховенством через ритуальное сексуальное доминирование, где в принципе нет места для гетеросексуального человека. Естественно, не слишком самокритичный интеллигент, наблюдая пренеприятнейшие ему образы царства Шариковых из "культуры советской прачечной", ограничивающих не просто свободу классового интеллигентского слова, но и свободу классовой интеллигентской мысли, неиронично примеряет на себя колпак профессора Преображенского, желая вернуть коллективное четвероногое в его естественную форму, вновь получив контроль хотя бы над территорией своего проживания, ограниченной семикомнатной квартирой в «калабуховском доме». Возможно, вторая причина зарождения подобного культа и в том, что Преображенский в конце выходит победителем, а победителей не судят уже в культуре Шариковых, согласно правилам "культа силы", прижившегося в среде хамов.