Умершее зерно или О судьбе философии. Судьба философии заранее предрешена в профетических строках из
Евангелия от Иоанна:
Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, то принесёт много плода. (Ин, 12:24).
О чём тут речь? У Иоанна эти слова произносит Христос о самом себе, предсказывая Голгофу, смерть и Воскресение. «Пришел час прославиться Сыну Человеческому». Чтобы жить дальше, надо умереть. Зерно умирает как отдельное зерно, но получает своё бессмертие и жизнь вечную в новых колосьях — так же, как человек получает своё бессмертие в своих детях (шире: во всех плодах своих, физических и интеллектуальных). Христос умер как человек, чтобы жить как Бог.
И только представьте (кстати, как всё-таки для мышления важна фантазия!): сын плотника из Назарета не умер на кресте — он на него даже не и попал, но прожил жизнь скромную, простую и добродетельную, и умер в преклонном возрасте, окруженный любящими детьми и внуками. (Подобный мыслительный эксперимент предполагает, кстати, «Последнее искушение Христа» Скорсезе). В личном плане такой обыватель-галилеянин остался жив — но в глобальном (всеобщем) смысле остался один, и потому остался мёртв. В итоге — бесследно канул в Лету, и даже кругов на поверхности этой чудесной речки не видать.
Но скинем морок! Не было никакого добропорядочного сына плотника из Назарета, состарившегося в своей Галилее. Был только Христос, который умер — и тем убил смерть. О, «плода» он своим мучением на кресте принёс немало! И, конечно, этот реальный Иисус never walk alone, это уже исторический факт.
К чему это богословское вступление?
К тому, что философия, чтобы реализовать себя в своей истине, реализовать своё понятие — должна погибнуть.
Как это?
Философия должна стать предметной практикой (левогегельянцы были здесь не так уж неправы), она должна выйти из кабинетов и аудиторий, взять свои фолианты подмышку и пойти в поле, на стройку, в больницу — куда угодно: везде, где есть живое дело! — и учить, и применять свою Науку Логики к практике, чтобы сама логика дела стала Делом Логики.
Не пестовать касту интеллектуалов, жрецов-философов, а каждого сделать философом — вот задача! (Когда каждый будет философ — никто не будет философ — верно, и в этом цель, и в этом «много плода» будет!)
Не «любить» мудрость (следовательно, и истину, ибо что значит мудрость, как не знание истины?) на безопасном расстоянии, но обладать мудростью (а значит, истиной). Платонические вздохи, мечты и взгляды украдкой должны же когда-то дойти до дела, до настоящей любви!
Но всё это — конец философии.
Смерть философии — такой философии, какой мы её знаем. Но в высшем значении, с этой смерти только и начнётся её, философии, настоящая жизнь.
#судьбафилософии #Евангелие #Скорсезе