Мама, конечно, в восторге от шума вокруг выпускного. В среду она берет два часа отгула, чтобы заехать за мной в школу. — Запрыгивай. Мы едем выбирать тебе платье. — Это обязательно? — Да, солнышко. Ведь ты идешь на ба-ал. — Она произносит это слово так, будто в нем два слога. — Я жду не дождусь. Иногда мне кажется, что мы с разных планет. Неприятно осознавать это, но, учись мы с мамой в школе в одно время, вряд ли были бы подругами. Она не стерва, скорее чем-то похожа на Эбби: принимает участие в каждом спектакле, отжигает на каждой вечеринке, отлично учится. У нее всегда был парень; обычно кто-то из футболистов с кубиками на животе. Иногда она переключалась на ботаников или музыкантов, как мой отец, который любил курить травку. Говорят, травка влияет на потенцию, но, очевидно, это не его случай. — Знаешь, когда мы в прошлый раз покупали платья, ты еще была у меня внутри. — Смешно. — Маленький эмбрионыш выпускницы. — Фу! — Это мило. Ты такая красивая. — Она въезжает на парковку торгового центра и останавливается недалеко от лифта. То, как она находит свободные парковочные места, — чистой воды магия. Или суперспособность. — У тебя даже есть пара на вечер! — Ага. Гаррет. — Но он же такой миленький. — Она улыбается. — Приехали. Где здесь выходные костюмы? Большие торговые центры похожи на закусочные: тоже невозможно сосредоточиться, и слишком много всего в «меню». Меня утомляет сама необходимость тут находиться. Мама тем временем останавливается у эскалатора, изучая карту. — Нам наверх. — Я иду за ней на ступеньки. — Что сейчас носят? Когда я училась в старших классах, были популярны платья в пол, но, кажется, в наши дни это не в моде. — Не в моде? — нервно сглатываю я. — Или это про встречи выпускников речь шла? Не помню. Ага, вот сюда. Платья, ряд за рядом. За всю свою жизнь не видела столько сатина. Все кругом яркое, усыпанное блестками и без бретелей. У меня в гардеробе нет ничего похожего. Ничего, в чем можно было бы пойти на выпускной. С тех пор как мы вышли из возраста бар-мицвы, я не разу не была на вечеринке. И всегда считала, что ничего не потеряла, потому что эти платья ужасны, а выпускной — глупость. Вот только сейчас мне так не кажется. Осознание этого заставляет меня содрогнуться, но на самом деле я жду выпускного. Хочу, чтобы у меня были платье, лимузин и прочее. Больно думать о том, что меня может там не быть. О том, что я могу провести этот вечер дома в пижаме, листая инстаграм или снэпчат, наблюдая за происходящим через социальные сети, понимая, как мало по мне там скучают. Мама лавирует между вешалками, потирая пальцами ткань и проверяя бирки с размерами. — Вот эти классные, Лиа! Я смотрю «двойки». — Шутишь? — Это означает комплект из юбки и топа. Необычно. Мне нравится. — Она качает головой. — Не делай такое лицо. Я провожу по одному из них рукой: искусно расшитый лиф, объемная юбка из тафты. Худшее платье в мире — и одновременно великолепная. Ткань такая приятная, что я никак не могу перестать ее поглаживать. Пускай это глупо, но я всегда мечтала, чтобы все было как в дурацком фильме для подростков. Быть на месте той тощей ботанички, которая спускается по лестнице в алом платье. Или Гермионы на Святочном балу. Или Сэнди из «Бриолина», когда в финале она появляется в обтягивающих брюках. Хочу удивить всех. Хочу, чтобы все, кто мне когда-то нравился, пожалели об упущенном шансе. — Оно милое. — Мама говорит осторожно и не глядя на меня, будто перед ней дикая лань, которую нельзя спугнуть. Бесит. — Вот и нет. — Может, примеришь? Что мы теряем? Кроме моего чувства собственного достоинства? И безупречной репутации девушки, которая за восемнадцать лет ни разу не надела безобразно-вызывающего платья.