As long as the question of beliefs does not become significant, we get Orthodox Christians who, despite the efforts of Luther, have not familiarized themselves with the Bible and do not know how their confession differs from others; we get pagans with a mishmash of ideas about the world, who like the rebellious originality of what is happening, coupled with the right to dress up and walk through the forests and fields (orgies, unfortunately, are not so common); we get agnostics who are in eternal bewilderment and with suspicious persistence rejecting any possibility of understanding what is happening here; as well as atheists who, at worst, fight with their own phantasms, and at best, with other carriers of phantasms, but phantasms even more wild and dense. Покуда же вопрос верований не становится значимым, мы получаем православных, которые, невзирая на усилия Лютера, так и не ознакомились с Библией и не знают, чем отличается их конфессия от прочих; получаем язычников с мешаниной идей о мире, которым нравится бунтарская оригинальность происходящего вкупе с правом наряжаться и гулять по лесам и полям (оргии, к сожалению, не так уж распространены); получаем агностиков, пребывающих в вечном недоумении и с подозрительным упорством отвергающих любые возможности понять, что здесь происходит; а также атеистов, сражающихся в худшем случае с собственными фантазмами, а в лучшем — с другими носителями фантазмов, но фантазмов ещё более диких и дремучих.