Статья Софи Макбейн «Are you mentally ill, or very unhappy? Psychiatrists can’t agree» анализирует актуальные дискуссии в психиатрии и дает слово людям, которые выступают против патологизации реакций на стресс и критикуют психиатров за отсутствие доказательных исследований. Мне эта тема интересна вдвойне и как феминистке и как женщине, собравшей несколько диагнозов от специалистов в сфере ментального здоровья. Как феминистка, я задолбалась наблюдать попытки оправдать отвратительное поведение мужчин их диагнозами. Он харрасит и домогается женщин, бросил своих детей, не платит алименты, оскорбляет сотрудниц и постит мизогинные посты? Коллективный интернет-разум мгновенно приходит к выводу, что он или аутист или нарцисс, после чего женщинам предлагается терпеть и поддерживать, потому что ну ведь больной человек, чего вы хотите. Это не что иное, как эйблизм. Человек творит зло не потому, что у него диагноз — а потому, что он мудак, который ни разу не получал реальных последствий плохого поведения. Необходимо наказывать за такие поступки, а не искать им объяснения. Если диагноз ставят женщине, то она не получает снисхождения и понимания. Мужчина с ПРЛ заслуживает помощи и никто не ожидает, что он изменится. Женщина с ПРЛ должна взять себя в руки, найти специалистов, корректировать свое поведение, испытывать вину и помнить, что ее состояние — это исключительно ее проблема. В статье рассматривается вопрос о том, правомерно ли вообще ставить диагнозы в области ментального здоровья, если психиатрия и психотерапия не в состоянии доказать их реальность. Психиатры много лет опирались на биомедицинскую модель депрессии, но в последние годы появляюся доказательные исследования, опровергающие эту теорию. Недавний опрос специалистов в сфере психического здоровья доказал, что они сами не верят в это объяснение и связывают свои стрессовые состояния с тяжелой обстановкой на работе и в семье. Является ли вообще депрессия болезнью? Сара Макбейн рассказывает о женщине, которая в детстве подвергалась насилию, в 12-летнем возрасте службы опеки перевели ее в приемную семью, в дальнейшем она столкнулась с агрессией партнера и репродуктивным насилием, когда попыталась покончить с жизнью, то попала в психиатрическую лечебницу, где ей поставили диагнозм ПРЛ и на этом основании лишили ее родительских прав. Состояние этой женщины было обусловлено не нарушениями в ее мозге, а событиями ее жизни, над которыми она не имела контроля. Сложившийся консенсус предполагает, что опыт жестокости, боли и отчаяния никак не влияет на людей. Но как специалисты могут ожидать, что женщина, столкнувшаяся с насилием, останется спокойной, гармоничной и будет принимать здравые рациональные решения? Постановка диагноза работает как стигма, лишая женщин возможности добавиться справедливого и равного отношения. Лишение сна считается пыткой в большинстве стран мира. Но когда мать младенца подвергается этой пытке в течение нескольких месяцев, а то и лет, то врачи не прописывают ей три месяца санатория — они говорят ей, что у нее послеродовая депрессия, связанная с неврологическими изменениями в мозге, ей необходимо пить антидепрессанты и думать позитивные мысли. Длительное пребывание в ситуации домашнего насилия приводит к потере уверенности в себе, тревожности, паническим атакам, чувству стыда и вины, суицидальным настроениям. Однако вместо того, чтобы предложить системное решение проблемы мужской жестокости, женщинам предлагают оплачивать длительную терапию, пить препараты и копаться в своем детстве. Возможно, мы имеем дело с разумной реакцией на то, что мы живем в мире, где бушуют войны, растет социальное и экономическое неравенство, женщины подвергаются дискриминации по признаку пола и страдают от насилия и фемицида. #культуранасилия #радфеманализ