Что следует взять из Достоевского? Столько, сколько способен вместить. Но что точно нужно? Я думаю так: его проникновенность, искренность, сокровенность. В чём? В РАЗГОВОРЕ с ближним, живым человеком. Нужно уметь пожалеть, успокоить. А для это нужно БОЛЬШЕ, чем 3 слова. Я вижу людей, они говорят: "читал вот Достоевского вчера". И? Ты ж тот же пудель. Открой рот, поговори с человеком, внуши ему добрые мысли. МНОГО слов нужно человеку! Не верите? Читайте "Бедные люди". Читайте переписки Розанова, Цветаевой. И учитесь. И НЕ врите о любви к Достоевскому.
Первый признак культурного вырождения русской эмиграции. Это вдруг в печати массовый поток поэтической графомании никому ничем не известных людей, рифмующих свою примитивную болтовню. Русская же культура и поэзия это напряжение, густая кровь, а не пустословие. Чем длиннее мысль, тем меньше в ней смысла.
Да, и по поводу Москвы - Третьего Рима, и вообще всех Римов - предупреждение от философа и поэта:
"Рим, гордый Рим, воспитанный кровию целых народов, готовился уже раздавить почти вселенную, но что ж? Оплачем надменную его политику: он ниспал под собственною тягостию в то время, как наиболее дышал силою и страхом. Есть меры, далее коих не дерзает преступить счастие народов. И к чему толикая слава, когда с умножением оныя, возрастали на него злоба и мщение? К чему трофеи, когда омочены они слезами народов? К чему короны, сорванные с неприкосновенных глав? К чему они? Но что, вопрошаем, причины, где честолюбие коварствует? Здесь долженствовала бы излиться вся желчь против ненавистного орудия, но подвиги почтенных героев ожидают благодарного голоса. Не заключайте, чтобы церковь роптала противу сих покровителей отечества. Нет! Она окровавленным их теням приносит жертвы курения и чтит воинский меч, как спасения орудие. Зная, что воин есть вкупе гражданин, она заповедует токмо сие, чтоб герой, усыпленный под гордыми лаврами, не презрел должности; чтоб при его величии и украшениях не вменил в обиду прославлять веру христианскую: обыкновенное у нас величие, чтоб, возвысясь по одной линии к славе, по другой — упасть обратно".
[Словцов Пётр Андреевич. Из проповеди от 10 ноября 1793 г.]
Все в последнее время делят друг друга на нации. В интернете вокруг да около: "респект кавказцу от русского", или "я чеченец, и я уважаю этого русского". Это же касается религиозного вопроса. То есть люди вновь мыслят складывающую их сущность идентичность в логике ограничения - если я, скажем, русский, то не якут, а если ты лакец, то точно не даргинец - ввиду чего так прекрасно, что я, будучи СОБОЙ, признаю за ТОБОЙ нечто доброе - ведь этому препятствуют жёсткие различия, заключённые в нации. Это мы называем падением интеллекта. Люди, живущие не по предписанию разума, живут по смутным константам национальной культуры. На Кавказе это естественно уравновешивается интернациональным законом ислама, а на севере России - христианским законом, или же гражданским, который часто называют либеральным. Действительно, Советский Союз во всех отношениях кончился. Теперь мы с необходимостью становимся консерваторами - ведь конечной целью этого движения является самосохранение в мире многих и жестоких культур.
"Пускай в ландкарте человеческих познаний философ укажет неизвестные земли; сие действие, конечно, редкое, но что оно значит в сравнении с тем, когда или поддерживают упадающий народ, или извлекают его из невольничества? Уступим ему, что он имеет великий ум, но еще не будет великий человек. Тот, водимый просвещением, расширяет область истины, но сей, вдохновенный страстию, гораздо благороднейшею, вырывает скиптр из рук насилия. Тот не заслуживает более внимания и удивления, как, напротив, имя сего будут благословлять из рода в род с благородным энтузиазмом."
[Словцов Пётр Андреевич. Из проповеди от 21 апреля 1793 г.]
То есть философы в иерархии великих - как и, следовательно, прочие великие учёные - не на первом месте в масштабе идеи человечности. То есть Словцов, говоря о великих освободителях, утверждает примат практического политического разума над разумом теоретическим. Но он вообще о чём? О втором разделе Польши от 13.01.1793, когда к России отошли белорусские и украинские земли? Или о казни Людовика XVI - венце революции во Франции? Кто великий?
"Тот, кто сохраняет бытие человека, есть не более, как человек; но тот, кто сохраняет бытие отечества, есть патриот; откуда явствует, что великие человеки, сии друзья народов, суть благотворительные тучи, коих удары иногда наносят местные опустошения для обширнейших видов".
[Словцов Пётр Андреевич. Из проповеди от 21 апреля 1793 г.]
На фото две девочки-девятиклассницы. Они спросили: "а что у вас делают на теологии?" Я объяснил, как смог. Сказав, что у нас не семинария, и готовят у нас не священников, одна спросила другую: "а где учатся священники"? И вторая ответила: "в монастырях". Тут я потерял дар речи, и мог только изумляться. Какая розановщина. И ведь почти права. Больше права, чем я могу думать.
24 ноября Санкт-Петербургский государственный университет проводил День абитуриента для школьников и их родителей, чтобы дать им возможность гораздо ближе познакомиться с актуальными научными и образовательными программами.
Активное участие в этом мероприятии принял и Институт теологии СПбГУ
А сегодня у нас в Институте теологии день открытых дверей! Будем рассказывать будущим абитуриентам о преимуществах, о прелестях теологического образования в СПбГУ.
"Всякий одержимый страстью либо достиг какой-либо вещи, либо потерял какую-либо вещь. А любовь это иное понятие. Первоначало (Аллах) является влюбленным по своей сущности и любимым по своей сущности, независимо от того, распространяется ли его любовь на других или не распространяется. Однако не бывает так, чтобы его любовь не распространялась на других, ибо он является предметом любви сам по себе в своей сущности и во множестве других вещей".
[Абу Али Хусейн ибн Абдуллах ибн Сина. О радости и счастье.]
Какой из этого можно сделать вывод? Как бы сильно мы не любили Бога, нам невозможно покинуть людской род, не совершив насилия над своим телом, или же не пренебрегнув моральным долгом перед ближним. И как бы сильно мы не любили людей, такая любовь не сообщит нам бОльшего счастья, чем может быть дано Богом - ведь последний бесконечно превосходит человека. Спорящий с этим должен предъявить нам людей, любящий его каждое мгновение и вместе с этим доказать, что Бог хотя бы мгновение кого-то не любит. Во всяком случае мы призваны, как мы это понимаем, не противоречить уж слишком часто нравственному закону, из которого всегда следует необходимость хотя бы даже крошечной, еле тёплой, но именно любви.
1. В спинозизме любовь есть сильнейший аффект (состояние тела и/или сознания), посредством которого мы испытываем удовольствие от познания причины, созидающей любимого. В этом отношении наилучшая любовь - любовь к Богу. Ведь познание Его вечной и бесконечной причины доставляет наибольшее удовольствие. Но любви две. Аффективная (преходящая) и разумная (тяготеющая к вечному осуществлению). Бог любит нас не аффективно, поскольку не имеет недостатка в чём-либо, а потому любит Он нас именно разумно, т. е. совершенно. Этой же любовью Его любим мы, если только правильно пользуемся разумом. Эта любовь к Богу спасает человека от всех прочих аффектов, доставляя мне спасение. 2. У Канта иначе. Любовь здесь в первую очередь к существам человеческим - она включает в себя максимы чужой воли. Т. е. снимает противоречия между людьми, позволяя нам наилучшим образом представлять волю другого человека. Такая любовь желает ему быть достойным счастья и действительно достичь этого счастья. Это "любовь благоволения" - она естественна и внушается христианством, Самим Иисусом Христом. Здесь вы не столько спасаете себя в субстанции Бога, сколько выполняете моральный долг и перед собой, и перед другим человеком разом. 3. То есть эти две позиции - к Богу и человеку. Разумеется, у Спинозы и Канта есть теоретические положения, посвящённые "всем сторонам любви". Но в спинозизме высшая любовь достигается по человеческому роду в одиночку, а у Канта - высшая любовь практикуется в обществе, среди людей.
