Сны Белаквы

Если представить, что детство человека- это царство любимых вещей, то столицей моего детства была музыкальная сигаретница в виде теремка из какого-то темного, хочется думать, благородного  метала. Не знаю, как она появилась у нас дома. Наверное, подарили друзья - в нашей семье никто не покупал сувениров. По торцам терема были прорезаны узкие бойницы. На фасадах по два оконца: одно, поменьше , для какой-нибудь самой грустной на свете княжны, с подрисованным сверху  узорчатым кокошником  Другое , побольше, для воеводы или бояр, или  княжичей. На стенках терема кричала птица-гомаюн с хищным клювом, кусали свои хвосты львицы, цвели какие- то цветы забвения.  В оконных стрельчатых проёмах, там, где подразумевалась княжья светелка, на самом деле, виднелись два медных Валдайских колокольчика. Из крыши, покрытой черепицей-лемехом, торчал флюгер в виде застывшего свитка (к сожалению, на нем ничего не было написано, но даже если бы и было - читать в то время я еще не умел). А если откинуть за кольца две массивные дверцы по обеим сторонам теремка, а потом с крякающим треском повернуть до упора флюгер, то колокольчики поначалу немого вразнобой, а потом всё согласнее начинали играть «Вечерний звон». Сигареты вставлялись в патронташ, прикреплённый к дверцам с внутренней стороны. В семье никто не курил, поэтому сигаретница всегда была полной. Только изредка, когда приходили гости, кто-нибудь, слушая, допустим, анекдот, похлопает себя по пустым карманам, потом вспомнит про теремок и извлечет сигарету. Где сейчас теремок? Где тот гость? И где тот анекдот ? Кого он сейчас смешит ?

Первое творческое сотрудничество с Агатой Григорьевной

Ехал в Воронеж поездом. Соседями по купе оказались молодая мать с византийской грустью в глазах и ее сын лет восьми. Сын во все время пути с кем-то воевал: тарахтел пулеметом, тпрыкал как лошадь, выплевывая изо рта воображаемые пули вместе со слюной, сквозь купе свистели мины, ракеты, снаряды. Пик боя пришелся на полночь. На весь состав он завопил «прощайся с жизнью, пидрюга». Мать скорбно приложила ладонь к щеке и сказала «когда тебя уже убьют, Мишик»
Воронеж: стук падающих каштанов.

2017

Октябрь лучший сезон для любви к родине. Я поехал в усадьбу Быково. Буйство осенних красок. Поэтическое запустение. Студёный пруд с обветшалой ротондой посредине. Неоготическая церковь и псевдовикторианский дворец. Я шёл, трогал холодные мокрые листья орешника, загребал ботинками листья клёна и сам не заметил как заблудился. Сеть отключилась. Не понимаю, где я. Плутаю и вижу: сидит старик на лавочке в панаме воина- афганца и грустно смотрит в землю. Спрашиваю:
- Дедушка, а где тут усадьба?
Дедушка вышел из режима энергосбережения и сделал перед собой такой жест, словно хотел меня смахнуть, как скучную новость в ленте.
- Впереди, дедушка?
Он всё так же делает рукой.
- Наверное, дальше? Направо?
Молчит и молчит. Я уж было решил отправиться восвояси, но тут дедушка как закричит:
- на хуй! – да так что из соседних крон выпорхнула какая-то мелюзга и спешно отправилась на юг. А дедушка снова потух. Тишина. Я отвернулся и продолжил свой путь. Я шёл через голый пролесок. И в этом глубоком бесцветном небе, в отживающей подмосковной осени, в чёрных блестящих лужах и, главное, в надрывном крике далёкого, невидимого товарняка было что-то такое сугубо здешнее, наше, чего больше нигде нельзя встретить. И в ушах отдавали эхом мудрые слова безвестного русского старика… и я подумал: какой странный, странный октябрь.

Давно у нас новостей не было. Например:


«Работа над деталью». Мастер-класс писателя Григория Служителя из цикла «Городская проза: современность и автор»

13 октября 16:00–18:00

Первая встреча из цикла «Городская проза», на котором участники за 5 насыщенных занятий получат базовые знания по написанию короткой прозы.

Мастер-класс проведет Григорий Служитель, писатель, автор нашумевших «Дней Савелия», и актер. На встрече поговорим о роли детали в художественном тексте: что это такое, для чего она нужна и можно ли обойтись без нее. Рассмотрим, как даже небольшая деталь может изменить восприятие сцены или целого текста, и узнаем, как выбирать детали для описания.

Приглашаем подростков от 12 лет и их родителей погрузиться в творчество и расширить свой кругозор.

Участие бесплатное, необходимо зарегистрироваться: https://slovo-vdnh.timepad.ru/event/3065079/

«И Щеголев пошел рассуждать о политике. Как многим бесплатным болтунам, ему казалось, что вычитанные им из газет сообщения болтунов платных складываются у него в стройную схему, следуя которой логический и трезвый ум (его ум, в данном случае) без труда может объяснить и предвидеть множество мировых событий. Названия стран и имена главных представителей обращались у него вроде как в ярлыки на более или менее полных, но по существу одинаковых сосудах, содержание которых он переливал и так и этак. Франция кого-то боялась и потому никогда бы не допустила. Англия того-то добивалась. Этот политический деятель жаждал сближения, а тот – увеличить свой престиж. Кто-то замышлял и кто-то к чему-то стремился. Словом – мир, создаваемый им, получался каким-то собранием ограниченных, безъюморных, безликих, отвлеченных драчунов, и чем больше он находил в их взаимных действиях ума, хитрости, предусмотрительности, тем становился этот мир глупее, пошлее и проще. Совсем страшно бывало, когда он попадал на другого такого же любителя политических прогнозов. Был, например, полковник Касаткин, приходивший иногда к обеду, и тогда сшибалась щеголевская Англия не с другой щеголевской страной, а с Англией касаткинской, такой же несуществующей … Сейчас, слушая его, Федор Константинович поражался семейному сходству именуемых Щеголевым стран с различными частями тела самого Щеголева: так, «Франция» соответствовала его предостерегающе приподнятым бровям; какие-то «лимитрофы» – волосам в ноздрях, какой-то «польский коридор» шел по его пищеводу; в «Данциге» был щелк зубов. А сидел Щеголев на России». В.В. Набоков, «Дар»

Артист драмы и кино Сергей Сергеевич Аброскин встречает зарю своей неуклонной карьеры. На гениальной Сергеевой шее хлебобулочные дары восхищённых туземцев, в левой руке тряпичный талисман и конверт (с гонораром, надо полагать). Варшава 2005, первая гастроль.

А вот весточка из невинного 2011. Здесь мы с Мириам Борисовной Сехон исполняем песню группы OASIS ”some might say” (которая торжественно воссоединилась на днях, спустя 15 лет). Вспомнилось: можно благоговеть перед харизмой Фредди Меркьюри. Восхищаться гением Джона Леннона . Ценить эксперименты Курта Кобейна. И так далее. Однако в 17 лет похожим быть хотелось только на Лиама Галлагера #oasis

Когда-то очень давно, кажется в МХТ, я смотрел моноспектакль канадского режиссера и актера Робера Лепажа «Обратная сторона Луны». Там была сцена, в которой главный герой заходит в бар, напивается и за стойкой рассказывает бармену про первого человека, вышедшего в открытый космос, — то есть Алексея Леонова. Он объясняет ему разницу между американским астронавтом и русским космонавтом: «Понимаешь, астронавт ищет звезды, а космонавт гармонию». Он выпивает еще и еще, и дальше происходит сцена, построенная, в общем-то, на очень простой оптической иллюзии, но ни до, ни после я не видел, чтобы театральный ход мог настолько сильно воздействовать на все органы чувств. То ли это был сон, то ли мечта о полете, то ли и то, и другое. Сейчас попробую объяснить. На сцене под небольшим углом было поставлено зеркало. Лепаж ложился на спину перед этим зеркалом вместе со стулом так, что в отражении мы видели как бы совершенно обычно сидящего человека. Он вел рукой вправо , влево. Поворачивал голову. Чуть склонялся в одну строну, в другую. И вдруг в какой-то момент он делает медленный кувырок назад , но мы, уже позабывшие, что наблюдаем за отражением, видим, как человек, наплевав на все законы физики, взлетает со стула ввысь и зависает в воздухе. Это было невероятно. Я помню, что тогда я в первые услышал, что это такое, когда весь потрясенный театральный зал одновременно вздыхает. И так продолжалось минут пять или семь (огромное время по сценическим меркам). Это был танец свободного человека, который отменяет гравитацию - то есть груз необходимости. В конце он так же медленно «опустился» на стул. И это было одним из моих главных театральных впечатлений. Да, чуть не забыл. В зале в тот вечер оказался Алексей Леонов. В конце спектакля он подошел к сцене и пожал Лепажу руку.

Совершенно прекрасное. Чехов о Толстом:
"Чем я особенно в нём восхищаюсь, так это его презрением ко всем нам, прочим писателям, или, лучше сказать, не презрением, а тем, что он всех нас, прочих писателей, считает совершенно за ничто. Вот он иногда хвалит Мопассана, Куприна, Семёнова, меня... Отчего хвалит? Оттого, что он смотрит на нас как на детей. Наши повести, рассказы, романы для него детские игры, и поэтому он, в сущности, одними глазами глядит и на Мопассана и на Семёнова. Вот Шекспир — другое дело. Это уже взрослый и раздражает его, что пишет не по-толстовски".

Любименькое:

Крит. Пляж. Неподалеку садится мужик. Флегматично расстилает полотенце с амурским тигром. Достаёт бутылку водки «стужа». Грустно осматривает округу на предмет собутыльника. мерно загребает песок пальцами ног и высыпает его обратно. Наконец глубоко вздыхает и показывает мне жестами - вытащи наушники. Вытаскиваю. Мужик глядит на меня мутно, как свиной хрящик сквозь толщу холодца:
- уилл?
- no, it’s too early
- орли-хуёрли. А жить-то когда?

Ехал вчера на аэроэкспрессе в Шереметьево. На одной платформе состав встал. Пять минут стоим, десять, двадцать. Машинист объявляет по громкой связи, что впереди ЧП, поезд простоит неизвестное количество времени, те, кто опаздывают, могут выйти через первую дверь. Пассажиры забурлили, зароптали, потянулись к головному вагону, стали объединятся в квартеты и квинтеты, чтобы ловить вместе такси до нужного терминала. По обрывкам фраз собирается картина произошедшего - несчастье: электричка сбила женщину с ребенком. И правда: на станции скорые, врачи. Какой-то старик на скамейке по-бабьи качается из стороны в сторону, сжав голову. Перелезаем через отбойники шоссе, ловим Яндексы с уберами. Злимся , нервничаем. С платформы машинист делает знак: скоро всё-таки тронемся. Все , кто не уехал на такси , снова потащились со своими чемоданами, тележками , детьми с плюшевыми зайцами назад в поезд.
Действительно, еле успел на самолет.
Наутро пошел гулять. В голове всё тянется высокая почти неслышная нота. Не могу понять, в чем дело. Думаю , что не так? И как грохнуло, как будто небо проломилось: ребенок и женщина. Младенец? Подросток ? Семь лет ? Десять ? Она мать? Сестра? Бабушка? пьяная? Трезвая ? Боже , какая идиотка. Боже , какая дура. «Да пятьсот раз тут ходила уже». «Да тут еще ждать полчаса светофор», «Да живы будем не помрем». И мужик на скамейке, и «вы до терминала В, может , вместе закажем ?». И лицо машиниста.
Выудил из ручья камешек с кварцевой прожилкой. Камешек еще с минуту пульсировал на ладони, а потом высох и перестал. Наверное, умер. Оказывается, камни тоже умирают

Так, к слову

На днях узнал об инициативе отправить в зону боевых действий отряд котов для борьбы с грызунами. Не могу не откликнуться на эту новость цитатой из собственной книжки о суровых армейских буднях Савелия в Третьяковской галлере : «После улова мы встречались в нашем углу. В ночь мы убивали две-три крысы. За трапезой вспоминали охоту, делились впечатлениями, но в наших разговорах никогда не было сальностей и армейских шуток известного рода. Наверное, потому, что все мы были кастрированы. Мы рассказывали друг другу, что собираемся делать после того, как служба закончится, кто чем займется. Вспоминали родных, свои подвалы, коробки и заветные норы. Почему-то ни у кого не было сомнений, что служба когда-нибудь закончится. Откуда у нас была такая уверенность? Будь проклята война»

А у нас вот такие новости. Soon @shubinabooks