*** Когда по строгим гипсовым розеткам Шероховато-призрачной штриховкой Проносится октябрь, я с первым снегом Иду, задумчив, улицей широкой. Мне есть, о чём. И «голос», и «посланье» Мной ощутимы, точно капли воска, Когда не верен собственной Осанне, Как вольный ветер или вертихвостка. Четырнадцать мне было. Новой школой Доволен был я, кажется, и чтоб мне Тогда не вдаться в парк багряно-жёлтый В сырых ботинках, рваном капюшоне, Чтоб не взмолиться – Боже, поспособствуй, Мне, грешному, сломаться, словно тополь, Когда душа стучит в небесный дом свой, Ты ль не откроешь ей, страдавшей вдоволь? Но день был глух, и так он скоро блекнул В муштре зубрёжки, звяканье столовой, Что слышался меж суеты молекул Караченцев один про лист кленовый.