Только Бог может быть против Бога В самом конце «Политической теологии 2» (спустя почти 40 лет после первой серии) Карл Шмитт отвечает на критику со сторону Петерсона, Блюменберга и других. Теперь Шмитт занимается не теологизацией политики, а политизацией теологии. Ссылаясь одновременно на Григория Нисского и Гете, он говорит о том, что «Единое всегда восстает против самого себя»; и о том, что «против Бога может быть только другой Бог». Более того, самое удивительное, что он вносит эту борьбу Бога с самим собой внутрь троичной жизни. Христианская теология всегда является внутренне политичной, поскольку ее задача состоит в том, чтобы примирить Бога творения и Бога спасения. Именно поэтому, заметим в скобках, все большие христианские споры возникают вокруг понимания Духа, как третьей ипостаси, на которую во многом возлагаются функции опосредования между первыми двумя. С этой точки зрения вся полемика Шмитта с левыми направлена против их скрытого или явного гностицизма, отделяющего Бога спасения от Бога творения. Эта позиция для его времени является вполне классической: похожие вещи (с множеством оговорок) пишут Левит, Фегелин и много кто еще. Однако если большинство критиков гностицизма сами опираются на августиновскую концепции двух градов, то Шмитт, считая ее больше недействительной, обращается к Гоббсу и христианскому переосмыслению диктатуры. Но даже это решение мне самому кажется относительным и промежуточным. Как ни странно, наиболее последовательную критику гностицизма осуществляет своеобразный анти-Шмитт, Ханс Блюменберг, и его последователи из школы Риттера (прежде всего, Марквард). Для них гетевская фраза о том, что «только Бог может быть против Бога», означает возвращение к политеизму, по крайней мере, методологическому. Иными словами, против гностицизма может быть только языческий плюралистичный пантеизм. Сегодня, кстати, эту линию мысли довольно успешно развивает Слотердайк, связывающий в своей онтологии пузырей немецкое «скептическое поколение» с новым материализмом. Но тут возникает вопрос: не является ли такой плюралистический пантеизм, вопреки представлению самого Шмитта, подлинной формой теологии Бога творения, наконец-то освободившегося от угрозы со стороны Бога спасения. Подводя итог. Сама идея полностью преодолеть гностицизм внутри христианства (неважно в августиновском или шмиттовском духе) обречена на провал. Такое преодоление ведет к «возвращению в Египет», а, следовательно, и к восстановлению священной имперской власти. Собственно, достаточно посмотреть на то, как быстро наше российское «скептическое поколение» присягнуло фараону. Поэтому единственный путь преодоления гностицизма лежит через его внутреннее преобразование, «снятие». В конечном счете, об этом речь идет в немецком идеализме, в российской софиологии и в левом атеистическом христианстве. Дело не в том, чтобы спасти себя своими собственными силами (именно в этом состоит левый гностицизм по Шмитту), а спасти самого Бога от разрушающей его внутренней противоречивости.