НАКРЫВАЮ НА СТОЛ Копы патрулируют площадь. Копы скукожились — они забились в арочки и под козырьки. Граждане тоже забились и тоже скукожились. Все эти люди, похожие на меня — это фантастические существа, я говорил вам. Как и полагается сказочным монстрам, эти люди имеют необоснованную слабость — что-то вроде чеснока у вампиров. Они начинают шипеть и трястись, если вдруг намокают. Вам никто не доставит еду, пока в Ереване моросит. Таксист довезет вас до ближайшей кофейни, только если вы перепишите на него все свое имущество. Лучше ложитесь спать, если Ереван промокает. Признайте, что день подошел к концу, и ложитесь спать — никто не обязан рисковать своей жизнью ради ваших прихотей. Я пересекаю площадь примерно за пять минут. Что-то, имеющее форму, приземляется на мой нос и не выдерживает никакого сопротивления. Мой нос сразу плавит то, что приземляется. Я был так же задуман фантастической тварью, но я закалялся в другой фантастической стране. Помимо закалки, я из той страны привез с собою дубленку. Я тащу ее на плечах через площадь. Моя дубленка весит как козлик средних размеров и пахнет убитым животным — она греет меня, а я грею ее. Копов же никто не греет. Они не закалялись там, где закаляли меня. Теперь копы скукожены и забиты. И Ереван теперь беззащитен. Чтобы завоевать Армянское государство, вам нужен батальон пожарных машин, а не танки. Не говорите этого нашим соседям, а то меня назовут предателем моей фантастической родины. Чтобы пересечь площадь, нужно дважды дождаться зеленого человечка. Пока жду человечка, я вступаю в конфликт. Площадь строилась там, где задумывался коммунизм, она — тонны асфальта, скрученных в овал, она — простор и бесконечность. Площадь делает со мной то же, что делает католический храм. Она говорит мне, что я ничтожный и маленький при каком-либо сопоставлении. А я, пока греюсь убитым животным, я говорю этой площади, что являю собой что-то куда более масштабное, чем то, что строит из себя она, эта площадь. Когда земля начнет трястись, я отойду в сторонку, а ты треснешь прямо по центру — так я ей говорю. Я выстою, мы уже как-то выстояли, а ты не выстоишь — я ей прямо вот так и говорю. Сейчас площадь слепит мои глаза. Она измазана цветными полосками, я же протер глаза еще утром. В центре площади стоит металлический каркас, покрытый пластиком и светящимся пластиком — мы дорисовываем его в елку, пока ждем зеленого человечка. Если площадь затрясется прямо сейчас, она станет брюхом цыганки — площадь станет блестящей, звенящей и возбуждающей. По центру площади пробежит трещина. Там, где каркас — там и пробежится трещина. Дорисованное в елку опустится прямо к центру Земли, а мы выстоим. Боженька снова выступит Гринчем, и мы снова выстоим. Зеленый человечек прогуливается по беговой дорожке. Я прогуливаюсь по площади и не люблю Новый год. Меня под елочкой никто не насиловал — я просто не знаю, чем себя занять. Хочется лечь спать. Признать, что год подошел к концу, и просто лечь спать. Но я не хочу портить вам праздник, наигранно радоваться тоже не хочу — я в этом году попробую искренне порадоваться вашему празднику. Я уже придумал, чем займусь — буду накрывать на стол. Мой стол будет насыщенным и питательным — я накрою его в вашем присутствии. Всю следующую неделю буду накрывать, а как накрою — оставлю вам подарочек под елочкой и уйду пожирать накрытое.