#palomebook Дебютный роман Гарта Гринвелла “Что тебе принадлежит” (What Belongs to You, by Garth Greenwell) в 2016 году читал весь мир (или та его часть, что интересовалась современной квир-литературой в контексте литературного разнообразия). Роман прочили в современную классику, сравнивали со “Смертью в Венеции” Томаса Манна, Вирджинией Вульф, Аланом Холлингхёрстом и Джеймсом Болдуином (довольно смело и лестно для автора), им восторгалась Ханья Янагихара и Эдмунд Уайт. Гринвелл — автор недвусмысленной гей-литературы. Если “Маленькую жизнь” Янагихары можно назвать таковой с натяжкой, посколько несомненных гомосексуальных персонажей там немного, то “Что тебе принадлежит” — роман, написанный геем, для геев и о проблемах, понятных геям. (Конечно, это условно, потому что романы, например, Чимаманды Нгози Адичи о проблемах чёрных женщин в Африке, хотя и через специфический опыт, но говорят о общечеловеческих ценностях и достоинстве.) Герой романа — американец, имени которого мы так и не узнаем — приезжает в Софию преподавать английский, писать стихи и отвлекаться от прошлых неудачных отношений с бойфрендами и родителями. В общественном туалете — популярном месте круизинга для болгарских геев, всё ещё подверженных гнёту общественного порицания и нездоровой гомофобии, он встречает молодого хастлера Митьку и влюбляется в кажущуюся незащищенность и неустроенность этого без пяти минут актёра BelAmi. Митька просит крыши — герой пускает и в свою квартиру, и за свой Макбук. Он просит денег — американец даёт, из жалости, из влюбленности, из пробуждающегося собственнического чувства, из ревности и страха упустить. Роман исследует эти отношения со-зависимости, очевидно трагические, без будущего. Герой чужак новому окружению сразу на нескольких уровнях: он не понимает языка Митьки, вынужден скрывать себя от коллег в школе и от медицинского персонала клиники, куда пришел провериться на ВИЧ, как ранее — от своего отца-республиканца. Герой вынужден следовать правилам, установленным не им, поддерживать ту видимость, какую от него требуют, и находить отдушину в объятиях хастлера, который — даже он — в конце концов станет его неумело шантажировать. Пружина не может сжиматься бесконечно, герой покидает Болгарию поражённым, оставляет Митьку, потому что это в принципе не его борьба, и легче разбираться со своим прошлым, чем с чужим социумом. Куда бы ты ни сбегал, ты прибегаешь обратно к себе.