#пишу |
#hyunjinи пока сжимают горло нереализованные возможности и неосуществимые мечты, он вновь здесь: сегодня — спокойный, мечтательно-влюбленный и молчаливый.
за спиной — подоконник. вцепиться в него ладонями и сжать, словно ещё немного — и не удастся устоять на ногах.
столько было попыток сказать ему — о чувствах; о том, о чем говорят среди ночи, когда болезненно обнажается уродливая искренность, — но каждый раз, когда представляется возможность, в голове совсем пусто.
но, может, Хёнджин все знает и так.
а сердце сжимается. и, кажется, не бьётся больше.
Хёнджин касается волос и запускает длинные, тонкие пальцы; от его ласки немеет затылок. в дни, когда он не может быть рядом, он присылает невозможно смущающие сообщения — такие, какие даже друзьям показывать стыдно, — и иногда что-то шепчет в голосовых.
ничего не разобрать.
— почему не отвечаешь мне? — спрашивает, удерживая взгляд. слегка улыбается, и его хватка слегка усиливается. — м?
потому что этот шепот — запрещённый прием; потому что даже если я захочу тебе ответить, то не найду подходящих слов.
Хёнджин сегодня — загадочно-романтичный. по его лицу трудно прочитать конкретную эмоцию, но его уши краснеют с каждой минутой все больше.
он делает вид, словно ничего не происходит, совсем забывая, что волосы теперь ничего не скрывают.
он опускает взгляд к кончику носа, затем — ещё немного ниже, а после вновь смотрит в глаза. мягко массажирует затылок, вызывая онемение и дрожь вдоль позвоночника, — и вдруг становится труднее дышать, как будто кто-то сжал горло и перекрыл воздух.
а это всего лишь он подошёл на шаг.
когда он подобрался так близко...
нет возможности вспомнить. или хоть что-нибудь обдумать.
руками — по его груди и шее и, ненамеренно цепляя сережки ребром ладони, коснуться короткостриженных волос.
взгляд Хёнджина туманится, словно он теряет фокус. снова смотрит чуть ниже носа и размыкает губы только чтобы, скользнув пальцами по талии и удерживая затылок, укусить. почти сразу он целует, и все напряжение в его плечах внезапно исчезает: он выдыхает, напирает и вынуждает сесть на подоконник.
вновь “множество“ становится “одним“ — снова мир сжимается в точку, когда звуки города за стеклом внезапно стихают. но его дыхание громкое, как и его сердце, — и если бы у меня была возможность, я бы за тобой — в открытое море и мертвую пустыню.
была бы возможность — в преисподнюю или рай; на тысячи километров под землю или на седьмое небо вдвоем.
скажи мне пойти за тобой — я не буду колебаться ни секунды...
Хёнджин напрягает руки, когда прерывается и мягко оттягивает волосы, вынуждая обнажить шею...
слова срываются прежде, чем удается их осознать.
— если ты скажешь, я спущусь в ад вместо тебя.
закрыть глаза, пока необъяснимое горячее чувство накрывает лицо. эти слова звучат так глупо — точно так же, как те сообщения Хёнджина по ночам, наполненные странными громкими фразами.
в ответ он прижимается губами к коже и, замолкая, думает несколько секунд. в конце концов говорит тихо, на придыхании:
— в ад — только перед тобой.
обмякает всё тело. спину обжигает ледяное окно.
— я люблю тебя. ты знал?
Хёнджин тихо смеётся и, поглаживая шею, целует снова.
