Давай текстом

Кстати, единственный случай, когда мы с Володей поссорились — когда обсуждали вопросы коллаборации с противником в военное время на исторических примерах (в мирной светлой Москве в автобусе на Карамышевской набережной, кто бы знал, как близко к практике подойдет наш сугубо теоретический спор). Любите историю, друзья, хоть она что-то не очень многому нас научила.

Настя, как дипломированный историк, посоветует читать вот этот материал. Прокуратура в разгар войны занимается ДЕРЕАБИЛИТАЦИЕЙ (натурально повторное признание людей из тридцатых госизменниками по современным законам). Так что тоска не тоска, Володь, но власти считают это достаточно важным, чтобы тратить на это усилия. Стоит и нам. Почитайте, моя любимая история про почти святого человека, на страже от которого стоит прокуратура и после его смерти, но и остальные хороши. Насчитали и доказали интересное https://www.bbc.com/russian/articles/c4gm2djdd0mo

Захотелось написать о каком-нибудь новом тексте, отправился изучать, что и где есть, завис на пару часов на страницах разных независимых медиа — и прямо тоска лютая взяла.

Либо откровенно слабые материалы, либо всё сплошные две темы — война да исторические исследования. Про войну понятно — семьи, фронт, убитые, пленные, мобилизованные, контрактники, обстрелы, смерти, ранения. Ну, не лезет уже, да и не хотелось в очередной раз это глубоко разбирать.

А вот избытком истории я прямо впечатлился. Нет, я, понятное дело, замечал, что сейчас в эту сторону крен есть — но что он настолько сильный, я, кажется, не осознавал. Тут, конечно, свою роль сыграл и недавний день памяти жертв политического террора 30 октября — к нему, например, приурочен текст об иркутском Озерлаге на «Людях Байкала» или большой очерк в «Новой газете». Но, думаю, дело не только в дате: пространства для высказывания осталось мало, с героями, готовыми говорить, напряженка, вот и приходится препарировать историю. Даже если через более или менее устойчивую связку с настоящим — материалов, пытающихся сыграть на этом, сейчас особенно много. О Колыванском районе Новосибирской области на «Таких делах», об Ирской коммуне под Тамбовом в «Новой вкладке» или о бывшей немецкой поволжской колонии Гримм в «Говорит НеМосква». Есть и чистая история — например, о женщинах-политзаключенных XIX века на «Гласной» или целый цикл о ГУЛАГе в «Сибирь.Реалиях».

Да много такого. И с одной стороны, это закономерно и естественно. Что у нас еще остаётся, если не история. Да и материалы зачастую очень хорошие. С другой — мне лично грустно. Насте, как дипломированному историку, наверное меньше, но она все равно сюда не пишет ничего. А так хочется картинки настоящего — самого разного. За пределами войны и репрессий (что, несомненно, очень важно, но.) И чтобы это сделано было хорошо, честно, без увиливаний, увлекательно, многогранно. Попытки, конечно, есть — не хочу с брюзжанием переборщить — но, думаю, пропорция всё-таки не самая здоровая.

Тут уж про грибы какие-нибудь бесхитростные репортаж прочитаешь — и думаешь: «О, а прикольно же».

«Холод» снова отличился крутым материалом: на этот раз из городка Коркино в Челябинской области, где после убийства местной таксистки произошли столкновения с цыганами. Событие-то было громкое, но, увы, сейчас уже сам по себе репортаж с места — большая ценность. А конкретно этот текст ещё и очень скурупулезно сделан. Восхищает, как с реальным риском для своей безопасности журналистка смогла достать кучу уникальной фактуры, включая личный разговор с отцом основного подозреваемого. Одно это было бы неплохо, но тут и ещё масса всяких других деталей: и откровенные разговоры с местными жителями, и знакомые погибшей, и качественная сборка открытых источников.

Это, без сомнения, большая, впечатляющая работа. Но в её размахе есть и небольшая проблема. Текст настолько масштабный и плотно набитый разными линиями и мотивами, что некоторые остаются нераскрытыми. Например, угольно-экологическая повестка: заявленная в ценном пространстве вступления, она совсем не получает развития, даже в жалобах на встрече с властью. А про наводнения, которые, видимо, тоже для местных были особо болезненной темой, мы наоборот узнаём только мимоходом на этой встрече.

Конечно, вопрос, что с этим делать, сложный: я знаю, как тяжело авторам отказываться от собранной информации, да и сам я ненавижу резать материалы. Но и более подробно обо всём этом рассказывать было нельзя: репортаж и без того увесистый. Так что как есть, так есть. Тем более обязательные вещи — вроде портрета погибшей — раскрыты как раз отлично.

Особенно же хочу выделить, как изящно, пунктирно, но настойчиво в материал вписана тема СВО. В целом репортаж из неблагополучного города, где были национальные столкновения — понятный формат, знакомый российской журналистике ещё с нулевых, и ты заранее угадываешь, что и как скажут люди. Но вот появление в этих обсуждениях (и среди второстепенных героев) мотива войны — явно нечто новое. И, как мне кажется, очень показательное для понимания того идеологического и ценностного винегрета, которого, к сожалению, с избытком наелись жители России. Так-то мы тут все против нацизма, но взять бы всех этих цыган, да на фронт, чтобы ценности мультикультурализма и дружбы народов отстаивали.

Читаю, как некоторые ответственные ресурсы наперегонки, сёрьёзно и содержательно, расписывают, как Минцифры что-то там ввело, активировало, предписало, составило — и, с одной стороны, преисполняюсь сочувствия ко всем, кто вынужден об этом думать, вникать, как-то учитывать; но в то же время испытываю брезгливость и недоумение, как столько словесной массы и вынужденной, но оттого не менее постыдной рационализации уходит на описание явления, в самой сути более бессмысленного и мерзкого, чем бульканье забившейся канализации где-нибудь в промышленном моногороде Западной Сибири. Даже в кологривских выживальщиках-гусеедах из недавнего текста Ивана Козлова здорового разумения, по-моему, больше.

В «Людях Байкала» вышел большой профайл Алексея Поднебесного — интернет-фрика, оппозиционного активиста, героя скверных мемов, а теперь еще и заключенного. С одной стороны, профайлы в русскоязычных медиа — вообще формат нечастый, с другой — именно об этом сомнительном персонаже писали куда больше прочего, уж больно фактурный. Если вы о нем никогда не слышали, то я, по правде говоря, даже рад за вас, потому как приятного в нем мало. И не могу сказать, что мне когда-либо было интересно погружаться в его вселенную, но само его существование, конечно, всегда мелькало где-то на периферии информационного пространства.

Впрочем, на личности Поднебесного останавливаться особо не хочется. А вот текст Софьи Сухонос заслуживает внимания как минимум по двум основаниям. Во-первых, это просто очень добротная, глубокая, качественная работа, с кучей источников, собеседников и ссылок. Своего рода подведение черты — и это особенно актуально, учитывая, что герой, по-видимому, сядет «всерьез и надолго». Во-вторых, в тексте очень любопытно разворачивается повествование. Начинается оно (не считая классической заходной сценки) довольно сухо, обычно и даже монотонно — в хронологическом изложении мы узнаем о человеке, который, в целом, мог бы вырасти кем-то совершенно другим, например, силовиком или «обычным» правозащитником.

Здесь, конечно, есть риск — недостаточно вовлеченный читатель может заскучать. Но зато дальше в тексте нарастает безумие, появляются все более странные, дикие и неадекватные детали (как вам, например, сообщество «абдуловеров») — и в финале становится ясно, что человек перед нами, хоть и движим понятными мотивациями вроде тщеславия и преодоления комплексов, совершенно отбитый. Даже закономерно, что, заигравшись, он довел себя до провала.

Это нечасто встречающийся в журналистике, но очень любимый мною троп — когда сама форма повествования, его «ткань», внутреннее устройство следуют за реальной фактурой. Для этого, конечно, нужно, чтобы и в судьбе героя была явная динамика. Но только этого недостаточно — в тексте ЛБ точно трудностей с трансформацией персонажа никаких нет, но легко было поддаться соблазну и накидать самых ярких, экзотичных и диких историй побыстрее да попроще. Зато такого мощного эффекта постепенного погружения тогда бы не получилось.

Тема перегона японских автомобилей через Владивосток — одна из бессмертных в российских медиа. И точно так же мне лично никогда не надоест — хотя бы как владельцу старого «Паджеро» с ныне подсанкционным огромным мотором. Так вот, очередной материал об этом бизнесе опубликовал «Инсайдер».

За сам подход к снаряду — лайк, хотя бы потому, что это еще одна попытка чуть выйти за пределы осточертевшей повестки. Всегда полезно копнуть что-то менее очевидное о том, как привычные сферы изменились за последние 2,5 года. Кроме того, есть в тексте пара отличных находок — например, весьма колоритный делец Иван с прохладными историями о своих замутах. По фактам тоже местами любопытно — конечно, рассказом о «распиле» знающего человека не удивишь, но про схему с льготниками в Беларуси я, например, был не в курсе.

Еще в материале любопытный заход на сторону контрагентов в других странах — Корее, Японии. Жаль, что говорится о местных партнерах не так много, эта история точно требует развития. О них, чего уж там, и раньше недостаточно подробно писали, а сейчас, после санкций и ужесточения контроля, мне лично вдвойне было бы интересно узнать, что это за такие бесшабашные японцы и корейцы. Понятно, что поговорить с ними еще сложнее, чем с российской стороной, но так текст точно вышел бы ярче и многообразнее. Хотя этому помогли бы, на самом деле, и более развернутые житейские истории приморских бизнесменов.

А вот что удивило — так это полное отсутствие в материале легендарного авторынка «Зеленый угол». Даже если бы с ним ничего в последнее время не происходило, странно оставлять текст без репортажной фактуры — дежурной, но неизменно колоритной. Но вообще-то с ним произошли глобальные перемены, его, наконец, почти полностью разогнали, какие-то обломки разъехались по другим районам, много было недовольных... Очень странно, что об этом нет ни слова.

Ещё одна штука насчёт необходимого выхода за пределы заезженной повестки: отслеживать громкие, но давно прошедшие события. Спустя время нередко можно выступить с гораздо более глубоким, интересным и выпуклым высказыванием. Конечно, иногда и репортаж с колёс удается чем-то большим, нежели ситуативная публикация по горячим следам. Но все же, когда нет гонки и есть время вдумчиво собрать материал и найти больше фактуры — вероятнее, получится что-то более интересное.

Так, например, вышло с текстом уральского издания It's My City о прошлогоднем убийстве чернокожего студента Франсуа Нджелассили. Вроде бы ничего экстраординарного в этой статье нет — просто воссоздание истории преступления и небольшая репортажная зарисовка из зала суда. Но, во-первых, возвращение внимания к трагическому происшествию спустя время само по себе важно. А во-вторых, в этой холодной простоте изложения и лаконичном диалоге в финале есть, на мой взгляд, достаточно мощная драматургия — насколько это возможно для небольшого независимого издания в условиях всех существующих ограничений.

Недавно обсуждал на вебинаре в очередной раз, что делать, если тема кажется отписанной, но сообщить что-то по ней очень хочется. Классическая проблема, у которой много решений, и мало какие реально хорошо работают, если перед нами настоящий тупик. Но один общий принцип точно полезен — накидывать все возможные ракурсы, темы, стороны, участников ситуации, и представлять, как их скомбинировать, пересобрать, построить сочетания, которых еще не было. Может быть, все по отдельности точно уже было, а уникальная конструкция, которая получится благодаря такому отбору фактуры, такому построению и углу подачи, может круто сработать.

Вот у «Людей Байкала» вышел как раз такой текст — на первый взгляд кажется, что все это мы уже видели, родственники, военные, погибшие, антивоенная позиция... Уже тошно, сколько всего об этом написано. Но если перебороть первое недоверие, окажется, что именно в таком варианте: не просто близкие военных, и не просто погибших военных, а люди, настроенные против войны изначально — тема еще не звучала. Добавить сюда, что герои очень яркие и открытые к диалогу с журналистом — и получается очень мощное высказывание. Честно сказать, начинал читать со скепсисом (еще и такой чрезмерно броский заголово!), но к финалу прямо холодный пот прошиб, настолько ужасная трагедия это все.

Мне сегодня после одной жизнеутверждающей дружеской беседы сказали: как поговоришь с владимиром шведовым про состояние дел в российской журналистике, так жить не захочется. Кажется, в таком ключе уже третий раз за последние пару недель.

Что ж, боюсь, не беспочвенно! Но иногда есть и вещи, которые радуют даже меня. Например, супер-оперативный репортаж ОВД-инфо о первом дне Алексея Москалева на свободе. Понятно, что тема уже сама по себе жизнеутверждающая, но отдельно здесь круто, что удалось так быстро выдать материал — как говорят, «с колес», да еще и с фотографиями. Иногда одно только это придает статье особенной ценности.

Вообще, из-за кучи организационных сложностей и ограничений скорость и стремление к здоровой соревновательности практически ушли, если мы говорим не о новостях, а о авторских статьях. Когда независимым медиа удается выйти с каким-то супер актуальным текстом — это круто и вдохновляюще.

Да и просто получился очень живой и человечный текст. Правда, я бы его строил по-другому: мне кажется, слишком много контекста в начале подошло бы для другого медиа, а читателям ОВД-инфо и так понятно, что перед ними за герой, и можно было бы предысторию двинуть ниже. Тогда как «срез» города Ефремова, по-моему, надо было либо совсем открывающей сценой ставить, либо, напротив, финалом (хотя и текущий неплох). И, пожалуй, про Машу Москалёву, ее чувства и круг общения можно было побольше. А еще...

Нет, все-таки со мной решительно невозможно.
А репортаж на самом деле классный, Марине-Майе Говзман большая поддержка и уважение!

https://ovd.info/2024/10/17/dazhe-ne-dumal-uyti-ottuda-zhivym-reportazh-o-pervykh-chasakh-alekseya-moskaleva-na

Уже и фонда «Нужна помощь» не осталось, а его наследие, без того изрядно побитое, выкорчевывают на корню. В этот раз уже и боли особо нет, скорее мысль другая: не садитесь играть в карты с шулерами.

И про журналистику это, конечно, тоже.

Пишу, чтобы напомнить о True Story Award: для подачи заявки осталась неделя! Это один из самых престижных международных конкурсов лонгридов, где с прошлого года я состою в жюри русскоязычного направления. Рассказывал о нём месяц назад, но тогда времени было много, а теперь точно пришла пора отправить свой гениальный текст — даже в лонг-лист попасть будет очень здорово. Дедлайн — 23 октября 2024 года, 15:00 по Москве.

А ещё сегодня внимание привлекла необычная форма обратной связи, которую запустила «Медуза» к предстоящему десятилетию (подумать только!). Обычно команда «Медузы» спрашивала о чем-то, что связано с самой редакцией, но на этот раз коллеги замахнулись масштабнее: и хотят узнать, зачем вообще сейчас люди продолжают читать СМИ и что думают о журналистике и журналистах. Мне лично интересно узнать, что там наотвечают — учитывая очевидный уже кризис СМИ и во всем мире, и конкретно в русскоязычном пространстве.

У меня очень сложное отношение к сериям материалов. С одной стороны, зачастую желание впихнуть все сразу в один текст — от лукавого; когда пытаешься сказать все сразу, становится только хуже, ни о чем содержательно не написал, а все вместе просто неудобоваримо. С другой стороны — если расчленить историю на несколько публикаций, вероятность, что прочитают каждую последующую все меньше. Если это какой-то спецпроект, объединенный одной рамкой, еще может быть, тем более в них заведомо нужно более глубокое погружение. Но если это просто разнесенные по времени статьи... мне кажется, никто читать дальше не будет.

Возможно, я ошибаюсь, но, на мой взгляд, сейчас в журналистике может работать только принцип сериалов-процедуралов, где каждый эпизод полностью самодостаточный, и если не посмотреть последующие, ничего страшного и не случится. То есть подход, при котором вся сериальность — это просто объединение в цикл самостоятельных высказываний. А не как в прежние времена, когда новую главу романа ждали в очередном выпуске журнала.

Почему я вообще об этом подумал? Потому что в издании «Кедр», к которому я так-то крайне дружелюбно расположен, вышел материал об обмелении Волги. Трудно найти другого человека, которому настолько важна была эта проблема. Я обожаю воду, реки, Волгу — и конкретно обеспокоен именно ее загрязнением и сокращением гарантированной глубины.

Но вот я читаю текст, что-то для себя по ходу дела подмечаю — тут можно было чуть иначе построить, здесь хорошо, а вот тут недокручено, это знакомо, тут интересно, так-так-так... втягиваюсь — а текст раз и закончился. Продолжение ждите в четверг. Хотя меня об этом вовсе не предупредили в начале. Честно, я не верю, что даже я, со всем интересом к теме, вспомню об этом, вернусь через полтора дня и прочитаю, че там дальше. По-моему, совсем иначе сейчас потребление контента в интернетах устроено.

Хотя, может, дело в том, что я сериалы не смотрю.

В «Медузе» вышел редчайший по нынешним временам материал — огромная аналитическая статья о том, с какими сложностями и беспрецедентным давлением со стороны власти сталкиваются украинские медиа во время войны. Думаю, для работы над этим текстом — и его публикации — требовалось немалое мужество.

Понятно, что ситуация с независимыми СМИ в Украине колоссально отличается от положения дел с российскими медиа. Я далек от того, чтобы называть себя не то что экспертом, а просто хоть сколько-нибудь осведомленным человеком в украинской медиасфере — всегда узнавал о ней только урывками, по наиболее громким событиям. Но здесь картина представлена понятно и полно даже для дилетанта — а особое значение, как по мне, имеет рамка издания, которое публикует текст. В последние годы «Медузу» нередко (и небеспочвенно, как по мне) критикуют за слишком сильный проукраинский крен в редполитике, и тем ценнее увидеть этот материал именно там. Кроме того, я доверяю и журналистке Елизавете Антоновой, написавшей этот материал, и организации «Репортеры без границ», которая не единожды выступает в тексте с экспертной оценкой.

В конечном счете, это высказывание, которое напоминает, как мне кажется, две фундаментально значимые вещи — 1) независимая журналистика это всегда тяжелый и не самый благодарный труд, который, тем не менее, очень важен для общества. 2) любая власть всегда будет видеть в критически настроенных медиа если не врага, то помеху и проблему.

А уж то, каким образом политические элиты будут препятствовать работе несогласных журналистов — в диапазоне от подкупа и кооптации до слежки, цензурных запретов и физических угроз — зависит только от личных качеств людей во власти, устойчивости демократических институтов и конкретных обстоятельств момента.

В конце концов, и в России — стране, принципиально иной по своему политическому устройству — еще несколько лет назад негласный договор между неподконтрольными медиа и властью был совсем другим.

Написал в кои-то веки РЕЗОНАНСНЫЙ, прости господи, текст, про который за прошедшие сутки сказали, что он

- Трансфобный
- Продвигает "транс-повесточку"
- Поддерживает войну в Украине
- Лучшая антиреклама войны в Украине

Ну и в целом ещё много чего сказали, но это было ожидаемо, учитывая феноменальную героиню, которая вообще ни в какие рамки большинства наших представлений не вписывается. Почитайте и вы, интересно ваше мнение

https://storage.googleapis.com/kldscp/thenewtab.io/ya-uzhe-v-damkah

Один из фаворитов авторов этого канала, Иван Козлов, написал новый текст — и он вызвал немалый резонанс. По правде говоря, со своим отношением к этому материалу я пока не могу определиться, что бывает со мной редко. Но, пожалуй, это точно не самый мой любимый текст Козлова. Процитирую канал самого журналиста — а ещё интересно будет услышать, что Иван расскажет в запланированном стриме у Олега Кашина (вот уж неожиданный кроссовер! )

И текст, который, казалось бы, ничего общего не имеет с недавним материалом про Никиту Цицаги, но, как мне кажется, глобально примерно о том же. Хорошая работа Володи Севриновского.