(2/2) И только относительно недавно ко мне пришло интересное, но не приятное осознание. Последний слой моей капустки — фундаментальный страх смерти и своего наследия. Выкручиваем экзистенциальную тревогу на максимум — “А что моя жизнь будет значить, когда все подойдет к своему концу? Какой след я оставлю после себя, подтверждающий, что я был важен?”. Это не просто страх смерти, а страх быть забытым — не обязательно другими людьми, а самим временем, беспощадным и неумолимым. В этом контексте, все то, чем я занимаюсь — это мой способ заявить: “Я был тут!”. Жаль, что я прекрасно понимаю — этот страх приобретенный. Мой отец умер, когда я был еще совсем маленьким. Он был алкоголиком и мои последние воспоминания о нем схожи с песчаным замком, который медленно смывает надвигающиеся волны. Он был, а вот его уже и вовсе нет. Я боюсь вот так же бесследно исчезнуть из жизни дорогих мне людей. Сейчас я уже не помню даже, как он выглядел, хотя все мне говорят, что я очень на него похож. Не хочу себе такой судьбы. Итого, корни у этой капустки — простое человеческое “как же летит время”. Жизнь конечна и не перестает мне об этом напоминать, отнимая близких и дорогих мне людей, а я постоянно держу в голове потребность убедиться, что мое время потрачено не зря. Но мой парадокс еще и в том, что я уже в ловушке. Я лечу на бешеной скорости в неизвестном направлении и не могу остановиться и понять, а что же важно для меня? Мой страх имеет не внешний характер, а внутренний. Вероятность, что я достигну конца своего путешествия и окажется, что моя большая авантюра, какой бы впечатляющей не казалась, в конце концов не будет отражать то, что действительно имеет смысл для меня. Тогда, самым серьезным испытанием сейчас является ответить себе на вопрос — А точно ли то, чем я занимаюсь сейчас соответствует моим главным ценностям, или оно лишний раз подтверждает мои страхи? Пу пу пу.