Пока я одной рукой сражаюсь с микроскопом и он как обычно побеждает, другой я успела накидать первую версию плана книги про наше большое северное путешествие.
Не скажу, что это прямо настоящий подробный план. Я всё ещё понятия не имею, каким языком стоит писать эту историю. Может мне стоит сделать путевые заметки в стиле геологов-основателей Кировска? А может это будет современная актуальная проза как у Оксаны Васякиной?
На самом деле это очень классный вызов для меня как для писателя и при этом я чувствую себя потерянным котёнком.
Я ни разу не работала с "полнометражными" автофикциональными текстами и меня это всё несколько пугает. Я обязательно как-нибудь расскажу, кто такие автофикшен-романы. И почему все современные писатели туда побежали и я побежал. Но для этого было неплохо определиться ещё и с форматом этого блога. Потому что задумывался он не для рассказов от автофикшене.
В любом случае теперь у меня план, на который я могу ориентироваться при работе с рукописью.
«Не вдавайтесь в личную жизнь писателя, думая, что если вам нравятся книги, то вам понравится и писатель. Личная жизнь писателя ужасна и одинока. Писатели странные, поэтому держитесь от них подальше».
Иногда то, с чем я работаю, выглядит очень красиво.
Это просто пристрелочный кадр на телефон. Самоорганизованная структура на кремниевой подложке. Оптика. Самоорганизуется она, увы, так себе. Но у меня их ещё много...
В этом году я впервые почувствовала интерес и любопытство к структурам, с которыми ковыряюсь на атомарном уровне. С одной стороны, объекты стали интереснее. С другой, мой скилл микроскописта стал выше. Сейчас я уже могу вполне честно, а не для резюме, сказать, что умею это делать. И умею, кстати, неплохо.
Но состояние именно полётное: я точно парю где-то турбулетности, меня подхватывают и кружат невидимые потоки, а ещё на кочках немного трясёт.
Воскреснуть после пяти недолгих часов сна и приехать на работу было непросто. Мама, которая только что сама вернулась из похода и на свою работу не пошла, говорит, что я герой. Хотя слышится, что долбаеб. Но мама не материться. Старший коллега интересуется сколько я встретила медведей и лосей, а потом отчитывает: что ж вы до колыбели земли не доехали в Канозеро, глупые дети? Он любит Карелию, байдарки, русский север и лосей. Мы ладим. Начальнику нравятся рассказы о мотоцикле. О том, что жопа у меня после тысячекилометровых дорог отваливается, я молчу. Говорю, об осени, которую я привезла с собой, о морошке, о баранцевом море, за которым ничего, только льды и океан.
На столе копятся образцы. Чувствую, что до осени я из-за микроскопа не вылезу. Три статьи, а потом ещё коллеги из отпуска выйдут.
Москва пахнет летом, спокойным, тёплым золотым. Его осталось немного — самый краешек августа. Хочется нырнуть в него и собрать всё то, что осталось. Я иду медленно, будто заново учусь ощущать себя частью города, улицы, жизни. Это любопытно. Путешествия помогают посмотреть на мир под другим углом, а меня ещё ждёт большая работа над текстом. И я её тоже жду.
Спа-день в Хибинах прошёл отлично. Поплавали в санаторном бассейне, попарились в двух видах бань. Я до этого в бане была только один раз, ходила в детстве в какую-то очень сомнительную, а тут прямо здорово.
Бассейн чистый, виды из окон правда роскошные, но вода злая. Нос после неё пришлось экстренно промывать. С другой стороны это и хорошо, потому что медосмотр перед бассейном был без осмотра и так шансов поймать грибок стопы несколько меньше.
Я уже забыла это чувство, когда вода золотится под пальцами, а ты медленно паришь сквозь неё.
Завтра нас ждёт невозможные сотни километров дороги, но это завтра. А пока смотрим, как над Хибинами разгорается медленный северный закат.
