к Соррентино возвращаешься как к любимому фанфику, когда хочешь, чтобы вновь было неправдоподобно солнечно и с жёсткой мэрисьюшностью. тут уж либо ваши кинки совпадают и вы влюблёнными глазами смотрите очередную тикток-нарезку про лёгкое отношение итальянцев к сексу и богу, суициду и чудесам, либо «2/5 претенциозное хуйло».
Партенопа, впрочем, прошла тихо и без залётных зрителей, так что в отзывах больше возмущаются попытке мизогина сыграть в феминизм, что с содержанием фильма вяжется слабо. в Poor Things тема совмещения женской витальности и академической карьеры действительно служила для проповеди эмансипации, Пантенопа же просто смеётся над интеллектуалами. как в сцене, где, столкнувшись с Сартром, героиня хихикает, что философов в чёрных водолазках нужно убивать. для неё, как всех селф-инсёртов Соррентино, главное в жизни — чувственный опыт, и в фильмах Билли Уайлдера для них больше антропологии, чем в работах просидевшего полжизни в психбольнице Альтюссера.
у Феллини, чьим подражателем клеймят Соррентино, антропологии как искусству видеть посвящён Казанова и это намеренно уродливый фильм про уродливых людей. погоня за чувственным опытом Казановы — подглядывать за моющейся великаншей и замеченным спасаться бегством, а Партенопа восхищается «похожим на море» гигантом и садится рядом. Соррентино жизнь любит и я люблю его в ответ, а к Феллини у меня много вопросов.
без глупостей и пошлости не обошлось, но это режиссёрский стиль. и я сегодня засыпаю с чувством, что меня два часа обнимали на неаполитанской вилле, за это многое прощается.
