🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" - Телеграм-канал Наивная Политология Дети Валинора Западники - это пёстрая и конфликтующая между собой группа, искусственно созданная силой веры правящего класса в работу на Запад всех активно сопротивляющихся особому шахиншахскому пути. Это либералы, демократы и другие исходно автохтонные наследники советской интеллигенции со всей сложностью ее культуры и внутренней борьбой за неполживость (не исключающей гонку за финансирование "кровавым режимом"). "Элойская" интеллигенция в настоящее время является виктимным меньшинством. Меньшинством она была всегда, однако виктимность и "отмена" данной группы является новшеством "эры Хама", сменившей эру компромиссов. Начиная с 1960-х, интеллигенция формировала облик официальной и неофициальной культуры, сливавшихся по мере формирования постиндустриального общества: развитая среда регулируется вне контроля государства, устраняя возможность существования идеологии. При этом коммунистический модернизм устанавливал примат романтизма над материализмом, и к середине 1980-х культура почти полностью подчинилась интеллигенции, что сформировало поразительное качество позднесоветского искусства, в то время как мещанская культура крутится вокруг бюджетов, франшиз и мерча, а не вокруг художественной ценности. Одновременно происходил переход советских партийных элит в совершенно новое качество - "элоизация" наследников советской номенклатуры (из современных: Собчак, Лебедев, Невзоров), что обеспечило возможность контакта постсоветских элит с западными. Западные элиты, выросшие из феодалов-разбойников в полноценную богему с системой норм, этикетом, правом частной собственности, воодушевились, увидев подобных себе, однако радость испарилась после прихода "варяг", заменивших советские элиты и при этом требовавших равного отношения. Так дружбу сменил колониальный этап. Важно упомянуть своеобразные "диссидентские" субкатегории данной группы. Во-первых, это бывшие западники, травмированные результатом распада СССР, получившие вместо утопии работу челноками, перестрелки под окном и "барина" в малиновом пиджаке, не нашедшие возможности ни переделать "глубинный народ", ни накопить на белый пароход в "страну эльфов". Ещё хуже пришлось тем, кто убедился в выдуманности "страны эльфов", потратив все свои силы на то, чтобы попасть не в царство свободы, а в пластмассовый мир, не выдержал мещанства бюргеров и вернулся к березкам, пропев на прощание: "Гудбай, Валинор". Отчаяние перетекло в ресентимент, затем в злобу, и выразилось в идеях об Ур-Руси, третьем пути, особой роли великоросской расы. Следом идут западники по убеждениям, но попавшие в ловушку конформизма и строящие антиВалинор за зарплату. Данная субкатегория вызывает ассоциации с условным футбольным фанатом, который прежде болел за "Динамо", сменив его на "Локомотив", как только тот стал чемпионом, и вызывающий презрение преданных фанатов не только двух вовлеченных команд, но и всего сообщества. В отличие от первой субкатегории, эти люди травмированы не миром, а конфликтом действий, среды и внутренних убеждений, и нередко тратят полученные доходы на психологическую помощь. Пропаганда, формируемая травмированными субкатегориями данной группы, утверждает, что западники бесполезны. Это не так. Умеренные способны создавать капитал, радикалы - кровавые бунты, а пассионарии - нагрузку на бюджет, но лишь интеллигенция способна создать креативный продукт, будь то произведения искусства, изобретения, технологии. Нет, радикал способен написать оперу о том, почему он считает нужным всех убить, пассионарий - трехтомник почему он сильнее всех любит начальство, умеренный - снять фильм с Харламовым, спеть песню про Геленджик и завести канал о политике и ануннаках, но всё это будет сделано ради прибыли или шуток о метеоризме. Интеллигенция же способна создавать произведения, которые останутся на века. Поэтому противопоставление государства интеллигенции, влекущее отток населения, лишает страну надежд на будущее, фиксируя в мучительной стагнации, либо отправляя на дно архаизма.