Два слова об ортодоксальности Дугина Без отношения к самому содержанию философии Александра Гельевича. Скорее, речь пойдет о её возможности. Философ — не богослов. Это самоочевидная истина, которую все критики Дугина почему-то решили резко забыть. Философ формирует свои собственные концепты, порой опираясь на предшествующую традицию, порой пересобирая её, порой вовсе от нее отказываясь. Богослов же лишь транслирует наследие Церкви, иногда — и то очень, очень аккуратно — дерзая переводить его на язык современности. Из этого следует, что философ не несет такую же высокую ответственность, какую несет богослов. Богослов отвечает за свои слова перед вековечным Преданием, наследием Святых отцов. Философ, по большому счету, несет ответственность только перед самим собой -- насколько адекватно он сумел выразить в словах и образах собственную интуицию. Дугин себя богословом, вроде как, никогда не объявлял. Поэтому попросту смешны обвинения Дугина в неортодоксальности, раз за разом высказываемые иными недоброжалетелями. А вы приведете пример подлинно ортодоксального философа, ни на йоту не отступившего от Предания и не баловавшегося с понятием теологуменов! Философия всегда и везде предполагала известную долю неортодоксальности, если не сказать смелее -- ереси. Например, тезис Дугина о том, что Бог нуждается в человеке, высказывался Шеллингом, Бердяевым и Булгаковым. Их тоже отменяем? Философия стремится к беспредпосылочному знанию и, следовательно, она попросту не может сдерживать себя сугубо догматическими рамками. Вернее, может, но тогда она превращается из философии в богословие. И это -- великая честь, ценность богословского слова несравненно выше ценности слова философского (философия в русской традиции — буквально ахинея, то есть наследие Афин). Но при этом здоровое богословское знание не может обойтись без знания философского. Просто богословие берет из философии не все, что придется и что взбредет на ум захлебывающемуся в порыве вдохновения мудрецу, но лишь то, что проходит проверку временем и соборным церковным разумом, как это постепенно происходит, например, с иными достижениями русской религиозной философии. В общем, в атаке на Дугина со стороны поборников ортодоксии есть либо сознательное лукавство, преследующее совсем иные цели, нежели отстаивание чистоты вероучения, а именно — перераспределение репутационного ресурса ("это мы должны быть на месте Дугина!"). Либо — банальное неразличение философии и богословия, что свидетельствует о некомпетентности в обоих областях. Дурны, как видится, оба варианта.