В XIX и нач. XX вв. в антропологии большой популярностью пользовались теории, восходящие к И. Бахофену (1861), Л. Моргану (1877) или даже Ж. Лафито (1724), согласно которым общества, в которых доминировали женщины и почитавшие „хтонических“ богинь (или даже единую во многих лицах Великую Богиню-Матерь) были одной из ранних стадий культурной эволюции, которые претерпели когда-то вообще все человеческие общества. Уже к сер. прошлого века этот миф о «первобытном матриархате», как не имеющий под собой совсем никаких оснований, был без остатка отвергнут в научной среде, исключением тут стали, по словам клас. С. Пембрука (1967), одни лишь последователи Энгельса, поскольку тот в своё время был большим поклонником идеи, да и то это касалось лишь меньшинства их: только тех коммунистов, что обитали в СССР и, позднее, Китае, прочие же легко оставили концепцию. Действительно, чуть ли у одних только у нас это сомнительное построение продвигалось и преподавалось как вполне обоснованное и легитимное вплоть до самого недавнего времени, поскольку, помимо прочего, хорошо соответствовала задуманному (по крайней мере, спервоначалу: потом они от этих идей отказались) большевиками плану по уничтожению традиционной семьи, а в перспективе и вообще какой-либо. Из этого, как отмечает этн. В. Кабо (1995), следует вывод, что во имя идеологии «в сфере общих концептуальных построений советская история первобытного общества все еще вращается в кругу понятий столетней давности». А в ненаучной среде концепция и сейчас живее всех живых. Но на чём она вообще были первоначально основаны, ведь не из головы же взяли её идеологи свои допущения? Отнюдь, они опирались на обширные сведения, оставленные, казалось, наилучшим авторитетом из возможных — древнегреческими авторами. С самого начала аргументы «матриархистов», как их именуют противники, согласно Пембруку (1971), восходили преимущественно к эллинам, вот и поныне, пишет он, для того, кто полезет разбираться в дебри построения, «Античность … остаётся отдельной проблемой»: уже Лафито, первый, кто заговорил о «власти женщин» у первобытных людей, опирался в своих рассуждениях не только и не столько на то, что наблюдал у индейцев, к которым был направлен миссионером, но куда более — на вычитанное ими у греков. То же верно и для ему сподвигнувших: согласно проф. рел. С. Эллер (2011), «большинство свидетельств первобытного матриархата, которые приводит Бахофен, взяты им из античных мифов»: к примеру, сказаний об амазонках, а также рассказа, согласно которому женщины до того, как Посейдон проспорил покровительство над Афинами, тоже обладали в городе избирательными правами. Впрочем, призывал в свидетели Бахофен и античных историков, скажем, Полибия, который сообщал о том, что жители Локр в Италии вели происхождение по материнской линии, а также Геродота и других, которыми немало напоминающего власть женщин сообщал о нравах окружавших ойкумену племён. Однако доверившись грекам, Лафито, Бахофен и последователи не могли ошибиться сильнее: этот хитроумный народ просто-напросто ввёл наивных новоевропейцев в заблуждение. Сообщаемые ими сведения всегда имели лишь очень опосредованное отношение к истине, являясь тем, что в наши дни называют концептуальными, постмодернистскими построениями. Если говорить совсем просто, это был прикол, понятный всякому греку, но оказавшийся совсем неочевидным для нашего современника. Итак, как подытоживает д.ф. П. Видаль-Накэ (2001 [1981]), «Пембрук не только показал, что многие древние источники здесь не выдерживают критики … но и объяснил внутреннюю логику самой концепции», очень напоминающую ту, которой много позднее греков оперировали Гегель и новофранцузские философы, в частности, (пост)структуралисты. Вот и В. Буркерт (1985 [1977]) убеждён, что «главенство женщин в … мифе следует объяснять иначе, структурно и психологически». Как именно? Что же, всё дело в том, что «полис, своеобразный „мужской клуб“ … греческие историки и „этнографы“ пытались обрисовать с помощью диаметрально 💳читать далее…