не осетинский пирог

А ещё хочется оставить здесь на память кусочек концерта, где я присоединилась к ребятам, чтобы спеть «Ихджын» 🤍

Это был такой особенный опыт, после которого я поняла, что живые выступления намного интереснее, чем всё, что происходит в интернете. Спасибо большое всем причастным за эти чудесные два дня 🙏🏻

Осторожно мат

Журналисты не обязаны (!!!) вообще звать каких-то звезд уровня Маска к себе на интервью, почему-то люди не врубаются что формат интервью создано ДЛЯ ВСЕХ: от секс-работниц, маньяков, кассиров, богатых миллиардеров, квир-секс конструктора из НАТО, альбиноса из Танзании, Фахруза из Узбекистана или Ваньки из села Париж Челябинской области. В первую очередь люди берут интервью узнать об опыте, который многим недоступен, уровень претензии «зачем брать интервью у *вставить персону которую вы не знаете* чаще всего просто нерелевантен, вопрос уже в фокусе журналиста и какие вопросы он будет задавать, этому учить должны уже на журфаках (а с фокусом уже есть проблема и до него нужно докапываться). Задача читателя взять ответственность за прочитанное, а это делать не любят. Проблема в том, как журналистика воспринимается и была показана в определенные исторические периоды. Вот это я пишу при всей моей не любви к Собчак.

из наблюдений.

На одном уроке детям (4-12 лет с примерно одним уровнем языка) мы дали задание на знание транспорта и кто его управляет. Иллюстрация выше как пример, задание было без надписей.
Сначала ты ожидаешь «так, скажут самолет, поезд и машину легко, а дальше да, буду подсказывать».

По итогу ребята сказали только самолет и машину, где на первое у них была ассоциация «пилот», а на втором «таксист», причем вслух одновременно сказали это ребята из Узб и Тдж. Слова поезд и водитель оказались не в их лексиконе.

Василий Харитонов, один из языковых активистов в России, который поехал в нанайское село (Хабаровский край) преподавать язык и жить там (хочется иногда быть таким человеком), еще в 2023 году говорил довольно очевидную мысль, но к которой я все чаще прихожу — это то, что активизм становится профессией. Фактически ты должен быть менеджером между гос структурами и людьми, чьи права ты пытаешься отстаивать. Так должно быть по-хорошему вкупе язык+культурные мероприятия+интеграция, и я все чаще прихожу к этому, когда сталкиваюсь с детьми-мигрантов. Должна быть связка язык+практика+человек-связка в новых реалиях, но и не настолько отдаленная от родной культуры, чтобы интеграция проходила легче и не умирали многие практики впоследствии

Я неиронично грущу за многие народы России, у которых основной культурой и их точкой сохранения является сельские традиции, которые сложно сохранить в условиях урбанизации и всеобщей атомизации. Из не очень приятного также вспоминается практика переселения как у «Газпрома» и других корпораций в современности, узнала я это от друзей из Астрахани: в свое время карагашские села (карагаши – субэтнос ногайцев на территории Астраханской области) расформировали из-за нахождения газа на территории сел. Так кучу людей переселили в микрорайон «Бабайка» на отшибе Астрахани, а многие ногайцы остались в ситуации когда их поместили в квартиры-бараки, ну или если повезет в панельные дома. Формально все это дело законно, но культурные практики, не говоря уже про сам карагашский язык, умирают в условиях отделения от коренных мест

Многие народы, которые жили в условиях городов много веков, смогли это интегрировать в пространства и ассимиляция для них скорее не страшна, но я бы выделила это как исключение чем правило.