🇱🇧Борьба за историческую память занимает важное место в ливанской политике. Ритуалы, связанные с памятными датами, укрепляют идентичность как конфессиональных общин, так и отдельных партий. Во время подобных церемоний произносится много речей о том, как именно наша партия спасла всех ливанцев от израильтян/палестинцев/сирийцев. Однако фактически мемориальные ритуалы устроены так, что они вызывают отклик лишь у части ливанцев: 1) партии нередко героизируют полевых командиров с противоречивой репутацией; 2) партии часто обращаются к конкретным религиозным символам. Хотя в Ливане есть несколько общенациональных памятных дат, они не отмечаются столь пышно, как партийные. К тому же многие частные организации (в том числе частные школы) работают в эти праздники. Поскольку партийные программы в Ливане особой роли не играют, а идеологические споры разных националистов и левых во многом ушли в прошлое, историческая память стала одним из главных способов мобилизации избирателей. Как правило, центральную роль в исторических нарративах играют события гражданской войны (1975–90). Например, христианская партия Ливанские силы выросла из одноимённой милиции. В годы сирийской гегемонии (до 2005 года) партия не могла открыто проводить свои церемонии из-за давления властей. Их ритуалы посвящены боевикам Ливанских сил, погибшим в годы гражданской войны, а также Баширу Жмайелю – полевому командиру ЛС, который был избран президентом при поддержке Израиля, но убит до вступления в должность. Отчасти популярность шейха Башира связана с тем, что накануне его убийства казалось, что Ливанские силы (читать: католики-марониты) победили, и война вот-вот закончится. Согласно партийной мифологии, именно самоотверженное «ливанское сопротивление» (Ливанские силы) сохранило единство и независимость страны перед лицом палестинцев и Сирии. Хотя многие ливанцы разделяют подобный взгляд на историю, для других он является совершенно неприемлемым. Мало того, что боевики убивали не только других комбатантов, но и гражданских, ритуалы вроде поминальной церковной службы по Баширу и его изображения в терновом венце находят отклик скорее у христиан. К тому же мусульмане-сунниты не просто были солидарны с палестинцами накануне и в годы войны, но порой и прямо вступали в палестинские вооружённые формирования. Так что война «ливанского сопротивления» с Организацией освобождения Палестины у большинства мусульман вызывает совсем не те эмоции, что у сторонников Ливанских сил. Нечто похожее наблюдается у Свободного патриотического движения (СПД). Его основатель тоже прославился в годы гражданской войны. В конце 1980-х – спустя 13 лет конфликта – ливанское правительство раскололось на два. Генерал Мишель Аун – (главнокомандующий ВС Ливана) возглавил одно из них. Опираясь на лояльные ему части ливанской армии, он обещал положить конец беспределу ополчений – в том числе Ливанских сил – и восстановить суверенитет страны. Кроме того, он попытался прогнать сирийскую армию из Бейрута. Однако из этого ничего не вышло. 13 октября 1990 г. сирийские войска заняли штаб-квартиру генерала Ауна в Баабде. Он был вынужден укрыться в посольстве Франции, а затем отправиться в изгнание. В 2005 году Мишель Аун вернулся в Ливан и основал СПД. Их мемориальная культура строится вокруг 13 октября, а партийный миф гласит, что только аунисты боролись за незаивимость и суверенитет Ливана. Имидж Ауна как главнокомандующего армией противопоставляется полевым командирам вроде Джаджа. Помимо погибших в ауновской «войне освобождения», СПД поминает тех, кого похитили сирийские спецслужбы. Аун много лет критиковал ливанских политиков, которые сотрудничали с Дамаском в годы оккупации. Однако с тех пор, как в 2008 году партия стала постоянно заседать в правительстве, он смягчил риторику и оказался в одном лагере с про-сирийскими силами (это позвонило ему стать президентом в 2016 г. – при активнейшей поддержке Хезболлы). 13 октября 2015 г. Аун сравнил своих сторонников с «гласом Божьим». (Aboultaif and Tabar, National versus Communal Memory in Lebanon)