В 1896-98 гг. российско-украинский востоковед Агафангел Крымский жил в Ливане. Он переписывался со своей семьей в Российской империи, и впоследствии письма были опубликованы. Вот как Агафангел Крымский описывал Бейрут 1896 года: «Бейрут — замечательно красивый город. Он весь то­нет в садах (пальмы, фиги, апельсины); улицы в нем поч­ти европейские; чудесный вид на море; изящные здания. Стиль зданий преимущественно мавританский. Однако жители в массе не мусульмане, а преимущественно христиане*. Они легко поддаются европейской культуре». А вот, какое впечатление на Агафангела Ефимовича произвела местная кухня: «Но пока что не это горе, а непривычная пища. Чаю здесь нет, супу нет, борщу нет. Говядины здесь не едят, не любят, а едят баранину, и то в самом малом-малом количестве. Почти вся пища растительная. Первые дни (два дня) мне это очень нравилось, но наконец я заболел самым страшным расслаблением желудка и в настоящую секунду нахожусь в полуотчаянии. Как же далее быть? Все эти капустные зразы с рисом, баклажаны, на­битые рисом, гарбузики — кабачки, начиненные рисом, бобы с сливками и перцем — все это очень вкусно, но, оказывается, что этого мне есть нельзя [...]. На тре­тий день я отправился к доктору-европейцу, и дело выяснилось. В России я привык пить чай, т. е. кипяченую воду. Здесь чаю не пьют (утром пьют чашечку кофе, в полдень завтракают, в 6 часов обедают), супу тоже нет, поэтому за горячей нежидкой едой приходится пить мно­го воды (некипяченой и холодной) [...]. Доктор ска­зал мне пить ежедневно вместо воды красное вино (бу­тылка здесь стоит, если вино хорошее, 2,5 пиастра, т. е. 18—19 копеек)». «Говядины здесь не любят, она гораздо дешевле бара­нины, и я без труда упросил хозяйку [квартиры] жарить мне говяди­ну. Никто не может здесь понять, что можно больше лю­бить говядину, чем баранину. Умная моя хозяйка, воображая, что я совсем ничего не понимаю по-новоарабски**, объяснила гостям (собравшимся смотреть, как интересно я ем вилкой), что у нас в России баранов нет, баранину привозят издали, она в дороге портится и не бывает у нас вкусна, и оттого мы любим больше говядину. Вообще я не дотрагиваюсь к некоторым здешним наиболее люби­мым блюдам (есть, между прочим, тут большая мер­зость, субстанция которой — оливки, и ее запивают холодной водой). Зато большинство блюд (правда, арабами менее любимых) — превкусные. Главная же моя пища — прекрасный виноград после обеда и ужина. Я его ем с хлебом... Виноват! Не с хлебом! Здесь того, что мы называем хлебом, нет ведь. Я ем виноград с «хубзом». Слово «хубз» переводится, пожалуй, словарями, как «panis», но на самом деле «хубз» — это корж, очень вязкий. С сочным виноградом «хубз», однако, очень недурен. Ем я три раза в день: утром кофе, в полдень обед, в 6 часов ужин: и я никогда не голоден. Первые дни мне казалось, что я пропаду без чая, но теперь я не чувствую никакого лишения». «Плоды здесь необыкновенно дешевы. Око винограда (три фунта) стоит полпиастра, т. е. 3,5 копейки. Вино­град прекрасный. Апельсины уж и теперь по копейке, но еще подешевеют. Бананы (необычайно приятный плод), которые в России в Москве продаются полтора рубля, здесь стоят полкопейки. Яблоки здешние вовсе не так плохи, как говорил в Москве М. О. Аттая, а напротив. Груш я еще не пробовал, да и не видел их. Но я плоды решался есть только в первые дни, пока жил в отеле и не страдал желудком». *О том, как менялось население Бейрута в XIX веке, я писал тут и тут. **Т.е. на диалекте, а не литературном арабском.