Стою четвертый час в куртке, без отопления. Холодно и весело, это почти копия помещения, находящегося в десяти метрах, за синими металлическими воротами. Заходит чел в костюме похоронной службы, здоровается, спрашивает что тут происходит. Тут мастерская, отвечаю, сегодня открытые двери, поэтому люди приходят, вот графика и живопись висят. Чел говорит, что увидел фотографирующихся людей у ворот, стрелки какие то, указатели, решил зайти посмотреть, что тут происходит. Говорит, сам в 12 году клеил плакаты в стиле obey, интересовался визуальным, время шло, в Кыштыме и так мало людей занималось визуальным, сходил в армию на три года, вернулся, сейчас вот в похоронном. А тяга к визуальному все время где-то фоном. Обещает себе, что к полтиннику бросит все и займется картинами. Говорю ему, что я уже сейчас все бросил и занялся. Он упомянул Пашу 183 — одного имени достаточно, чтобы понять, что чел шарит, различает уровни. Стою и думаю, надо же, сценарий пишется на ходу так красиво, складно. Сотрудник похоронного бюро видит ворота, заходит в них, а там прячется интерес к визуальному, который его не покидает.