Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Channel
36
subscribers
Присоединяйтесь к миру Юрия Ершова: театр, поэзия, встречи с мастерами искусства. Откройте для себя уникальные истории и творческие мгновения прямо здесь
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Стансы — дружбе в родстве...
С годами как дорогое вино
Дружба душ-родства
становится крепче и навсегда...
Лена и Кристина —
примером редкостным нам дано,
Как в пословице говорится, не разлей вода...
Увы, не всегда генетически
Случается близость кровной совместимости...
Но бывает встречается,
При всей чужестранности-привлекательности,
Душа рвётся на Родину ностальгически...
Великодушием отцовства Жака-рукопожатия
без сентиментальности,
Расставаньем в знак прощальности,
Благословеньем крестного отпущения —
В родные пенаты
на жительство возвращения...
Родства семейных уз —
Единенье далеко не всем подвластно, —
Тот редкий случай,
Когда гармонией интеллигентности
их Дружба обоюдностью согласна!
#СтихиЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
С годами как дорогое вино
Дружба душ-родства
становится крепче и навсегда...
Лена и Кристина —
примером редкостным нам дано,
Как в пословице говорится, не разлей вода...
Увы, не всегда генетически
Случается близость кровной совместимости...
Но бывает встречается,
При всей чужестранности-привлекательности,
Душа рвётся на Родину ностальгически...
Великодушием отцовства Жака-рукопожатия
без сентиментальности,
Расставаньем в знак прощальности,
Благословеньем крестного отпущения —
В родные пенаты
на жительство возвращения...
Родства семейных уз —
Единенье далеко не всем подвластно, —
Тот редкий случай,
Когда гармонией интеллигентности
их Дружба обоюдностью согласна!
#СтихиЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Моя ленинградская тётушка Лидия Августовна, внешне степенная и представительная, всегда казалась строже, чем была на самом деле... В её душе́ с детства жила озорница...
Юмор и обаяние Лидочки максимально проявлялись в застолье в беседе за рюмочкой вина... Сослуживцы, симпатизируя, называли её «баронесса фон дер Луйк»... Помню, как молодой актёр Саша Васильев, исполнитель главной мужской роли в моём спектакле по «Гадюке» Ал. Толстого, в плену обаяния тётушки Лидочки в застолье у меня дома, не удержавшись, воскликнул: «Я влюбился в эту женщину!..»
А как-то Лидочка учинила озорство над дочерью и её подругой Машей Левченко...
Маше зачем-то понадобилась справка с места работы, и она устроилась временно кассиршей в женском банном отделении... Инга по дружбе ей помогала...
Лидочка не поленилась разменять по одной копейке стоимость входной платы и, прикрывшись платком для неузнаваемости, высыпала всю мелочь в окошко на удивление «новоиспеченным» кассиршам...
Помню, как в дни моего ленинградского каникулярья каждое утро у Лидочки неизменно начиналось своеобразной «побудкой»... Вспыхивала лампочка у изголовья, и она, книгочей — любительница детективов, принималась читать, в полном упоении листая одну за другой страницы...
И помню, как после вкусного ужина накануне моего возвращения в Москву Лидочка вдруг спросила, не хотел бы я остаться у них с Ингой жить в Ленинграде...
Что-то подобное по самочувствию я уже пережил когда-то во Фрунзе, когда на вопрос Матери, хочу ли я переехать к бабушке в Москву, «от радости в зобу дыханье спёрло»... и я заорал что было мочи: «Да!., да!., хочу, хочу!..»
И вновь — «остановись, мгновенье, ты прекрасно!...» (драматургической реминисценцией повторилась былая мимолётность) — «да, да, да!., хочу, хочу!..»
Вернувшись в Москву, забросал Лидочку умоляющими письмами, всячески убеждая её разными доводами переехать жить к ней с Ингой в Ленинград.
С какой болью моя бабуся Евгения Васильевна украдкой посматривала на меня за моими письмами... как всегда, интеллигентно не подавая виду...
И сколько, наверное, пережила горьких минут, конечно, понимая, что таится в письмах, которые, одно за другим, строчу я в Ленинград...
Но Лидочке хватило такта и дипломатии исправить свою лирическую оплошность, как говорится, «спустить всё на тормозах»...
Сестра Инга, спустя годы переехав в Москву, не раз вспоминала мои безудержно-эмоциональные письма, которые она сохранила... Но я не люблю «зазерняться» на вчерашнем... я привык жить в ожидании завтрашнего, мне всегда кажется, что лучшее у меня — впереди...
#ИсторииЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Юмор и обаяние Лидочки максимально проявлялись в застолье в беседе за рюмочкой вина... Сослуживцы, симпатизируя, называли её «баронесса фон дер Луйк»... Помню, как молодой актёр Саша Васильев, исполнитель главной мужской роли в моём спектакле по «Гадюке» Ал. Толстого, в плену обаяния тётушки Лидочки в застолье у меня дома, не удержавшись, воскликнул: «Я влюбился в эту женщину!..»
А как-то Лидочка учинила озорство над дочерью и её подругой Машей Левченко...
Маше зачем-то понадобилась справка с места работы, и она устроилась временно кассиршей в женском банном отделении... Инга по дружбе ей помогала...
Лидочка не поленилась разменять по одной копейке стоимость входной платы и, прикрывшись платком для неузнаваемости, высыпала всю мелочь в окошко на удивление «новоиспеченным» кассиршам...
Помню, как в дни моего ленинградского каникулярья каждое утро у Лидочки неизменно начиналось своеобразной «побудкой»... Вспыхивала лампочка у изголовья, и она, книгочей — любительница детективов, принималась читать, в полном упоении листая одну за другой страницы...
И помню, как после вкусного ужина накануне моего возвращения в Москву Лидочка вдруг спросила, не хотел бы я остаться у них с Ингой жить в Ленинграде...
Что-то подобное по самочувствию я уже пережил когда-то во Фрунзе, когда на вопрос Матери, хочу ли я переехать к бабушке в Москву, «от радости в зобу дыханье спёрло»... и я заорал что было мочи: «Да!., да!., хочу, хочу!..»
И вновь — «остановись, мгновенье, ты прекрасно!...» (драматургической реминисценцией повторилась былая мимолётность) — «да, да, да!., хочу, хочу!..»
Вернувшись в Москву, забросал Лидочку умоляющими письмами, всячески убеждая её разными доводами переехать жить к ней с Ингой в Ленинград.
С какой болью моя бабуся Евгения Васильевна украдкой посматривала на меня за моими письмами... как всегда, интеллигентно не подавая виду...
И сколько, наверное, пережила горьких минут, конечно, понимая, что таится в письмах, которые, одно за другим, строчу я в Ленинград...
Но Лидочке хватило такта и дипломатии исправить свою лирическую оплошность, как говорится, «спустить всё на тормозах»...
Сестра Инга, спустя годы переехав в Москву, не раз вспоминала мои безудержно-эмоциональные письма, которые она сохранила... Но я не люблю «зазерняться» на вчерашнем... я привык жить в ожидании завтрашнего, мне всегда кажется, что лучшее у меня — впереди...
#ИсторииЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Ершов: Эпизоды и Эпитеты pinned «В гости к моей тётушке Лидочке иногда запросто заглядывала — на яичницу «о трёх желтках» — соседка по некрасовскому П-образному дому, подруга сестры Инги Маша Левченко. Я ещё не был с ней знаком, но знал, что она была тайна влюблена в какого-то Ромашина...…»
В гости к моей тётушке Лидочке иногда запросто заглядывала — на яичницу «о трёх желтках» — соседка по некрасовскому П-образному дому, подруга сестры Инги Маша Левченко.
Я ещё не был с ней знаком, но знал, что она была тайна влюблена в какого-то Ромашина... Это услышанное имя ассоциировалось у меня тогда с отрицательным персонажем из только что прочитанного романа В. Каверина «Два капитана». Прошло время, и Маша Левченко стала самым долголетним моим другом...
В наших биографиях, как сейчас осознаю, прослеживаются какие-то знаковые совпадения... Маша занималась в школьные годы, как и я, в театральной студии, её художественным руководителем была актриса Акимовского Театра комедии Сукова, моим театральным кружком руководила Стручкова...
Мария Васильевна Левченко окончила биофак Ленинградского университета, но любовь к театру взяла своё, и она окончила (еще одно — и главное — совпадение) актёрское отделение Ленинградского государственного института театра музыки и кино.
По окончании «Манчи» (так я её дружески называю, а она меня — «Юрчи») поступила в Малый драматический театр, что на улице Рубинштейна.
Родители Маши, как и мои, — по профессии химики, по учебнику её отца, В.М. Левченко, я в школе изучал химию.
Помнится, ещё в актёрские мои времена я прочёл в гостях у Маши только что сочинённую мной сценическую фантазию по «Гадюке» Ал. Толстого... Годы спустя, по приезде в Москву, Манчи увидела режиссерски осуществлённую мной версию по «Гадюке» — под новым названием «Стерва со взведённым курком» (с удивительно интересной — и личностно, и актёрски — Катей, Екатериной Георгиевной Марковой, в заглавной роли)...
И я рад был услышать от Марии Васильевны эмоционально щедрые слова приятия спектакля...
И наконец Ромашин!.. — предмет романтического воздыхания юной Манчи, — оказался не кем иным, как Толей — Толяткой, как я его называл, — народным артистом России Анатолием Владимировичем Ромашиным, с которым мы одновременно учились в Школе-студии МХАТ, затем партнёрствовали в спектаклях театра им. Вл. Маяковского, а на гастролях театра администрация размещала нас в одном номере...
В те гастрольные времена Толятка приобщал меня к игре в «преф» — преферанс. Я помню, рассказал о питерской «воздыхательнице» по нему в юные годы, — молодому актёру это импонировало, и он просил при случае передать привет.
Последние наши встречи с Толей были на «стезе» творческой — у нас было намерение осуществить с его участием (в роли Полония) мою сценическую версию шекспировского «Гамлета» — «Быть или не быть»...
Это, увы, сорвалось... И вскоре услышал — Толя трагически погиб. Мир душе его! Аминь.
Маша Левченко оказалась такой же родственной в семейных взаимоотношениях, как и моя ленинградская родня... Когда кафедру отца Манчи (он был завкафедрой) перевели в Новочеркасск, она оставила и театр, и Ленинград, и последовала за отцом вместе со своей семьёй...
Ныне Мария Васильевна Левченко живёт в старинной петербургской квартире, оставленной ей в наследство тётушкой Муми (Марией Афанасьевной), при жизни большой почитательницей театра.
В квартире Манчи на Невском проспекте — «визави» от Казанского собора — я люблю останавливаться, навещая Питер... Здесь всё, как было при жизни Муми: антикварная чёрного дерева мебель... хрустальная люстра, свисающая с высоченного потолка... и на две большущие комнаты — сохранившаяся белоизразцовая печь с действующим камином и старинным набором к нему бронзовых принадлежностей...
Сегодня Мария Васильевна приобщает своих студентов к актёрскому мастерству, передаёт им трепетное отношение к Театру...
Я неизменно её дружески люблю... Маша по-питерски интеллигентна... женственно-экстравагантна в своём стиле... К тому же прекрасная хозяйка и вкусно кормит гостей. Встречи с ней — всегда в радость!..
И вновь приходится писать — увы!, сегодня все эти строки надо писать уже в прошедшем времени... Маши, моей Манчи, не стало... Ушла в Вечность ещё одна незабвенная страница памяти моего Питера...
#ИсторииЕршова
#ВстречиСМастерами
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Я ещё не был с ней знаком, но знал, что она была тайна влюблена в какого-то Ромашина... Это услышанное имя ассоциировалось у меня тогда с отрицательным персонажем из только что прочитанного романа В. Каверина «Два капитана». Прошло время, и Маша Левченко стала самым долголетним моим другом...
В наших биографиях, как сейчас осознаю, прослеживаются какие-то знаковые совпадения... Маша занималась в школьные годы, как и я, в театральной студии, её художественным руководителем была актриса Акимовского Театра комедии Сукова, моим театральным кружком руководила Стручкова...
Мария Васильевна Левченко окончила биофак Ленинградского университета, но любовь к театру взяла своё, и она окончила (еще одно — и главное — совпадение) актёрское отделение Ленинградского государственного института театра музыки и кино.
По окончании «Манчи» (так я её дружески называю, а она меня — «Юрчи») поступила в Малый драматический театр, что на улице Рубинштейна.
Родители Маши, как и мои, — по профессии химики, по учебнику её отца, В.М. Левченко, я в школе изучал химию.
Помнится, ещё в актёрские мои времена я прочёл в гостях у Маши только что сочинённую мной сценическую фантазию по «Гадюке» Ал. Толстого... Годы спустя, по приезде в Москву, Манчи увидела режиссерски осуществлённую мной версию по «Гадюке» — под новым названием «Стерва со взведённым курком» (с удивительно интересной — и личностно, и актёрски — Катей, Екатериной Георгиевной Марковой, в заглавной роли)...
И я рад был услышать от Марии Васильевны эмоционально щедрые слова приятия спектакля...
И наконец Ромашин!.. — предмет романтического воздыхания юной Манчи, — оказался не кем иным, как Толей — Толяткой, как я его называл, — народным артистом России Анатолием Владимировичем Ромашиным, с которым мы одновременно учились в Школе-студии МХАТ, затем партнёрствовали в спектаклях театра им. Вл. Маяковского, а на гастролях театра администрация размещала нас в одном номере...
В те гастрольные времена Толятка приобщал меня к игре в «преф» — преферанс. Я помню, рассказал о питерской «воздыхательнице» по нему в юные годы, — молодому актёру это импонировало, и он просил при случае передать привет.
Последние наши встречи с Толей были на «стезе» творческой — у нас было намерение осуществить с его участием (в роли Полония) мою сценическую версию шекспировского «Гамлета» — «Быть или не быть»...
Это, увы, сорвалось... И вскоре услышал — Толя трагически погиб. Мир душе его! Аминь.
Маша Левченко оказалась такой же родственной в семейных взаимоотношениях, как и моя ленинградская родня... Когда кафедру отца Манчи (он был завкафедрой) перевели в Новочеркасск, она оставила и театр, и Ленинград, и последовала за отцом вместе со своей семьёй...
Ныне Мария Васильевна Левченко живёт в старинной петербургской квартире, оставленной ей в наследство тётушкой Муми (Марией Афанасьевной), при жизни большой почитательницей театра.
В квартире Манчи на Невском проспекте — «визави» от Казанского собора — я люблю останавливаться, навещая Питер... Здесь всё, как было при жизни Муми: антикварная чёрного дерева мебель... хрустальная люстра, свисающая с высоченного потолка... и на две большущие комнаты — сохранившаяся белоизразцовая печь с действующим камином и старинным набором к нему бронзовых принадлежностей...
Сегодня Мария Васильевна приобщает своих студентов к актёрскому мастерству, передаёт им трепетное отношение к Театру...
Я неизменно её дружески люблю... Маша по-питерски интеллигентна... женственно-экстравагантна в своём стиле... К тому же прекрасная хозяйка и вкусно кормит гостей. Встречи с ней — всегда в радость!..
И вновь приходится писать — увы!, сегодня все эти строки надо писать уже в прошедшем времени... Маши, моей Манчи, не стало... Ушла в Вечность ещё одна незабвенная страница памяти моего Питера...
#ИсторииЕршова
#ВстречиСМастерами
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Парафраза — контрапунктом
стиля мимолётностей…
Великие женщины всегда были
в эпицентре внимания,
И в поэзии воспевания,
не исключая опусов графомании…
Женщине — Божественной первозданности
от ребра Адамова,
Призваньем Свыше —
суждено быть семьи хранительницей,
во-здравие молений Храмова,
Домашнего очага — крёстной матерью,
сыновей и дочерей прародительницей…
А ныне, дорвавшись до власти, недоумьё
Одержимости реванша —
«санкционное экстремьё»
Превратилось, говоря простонародно,
в рыночное бабьё…
Сего-дня, сплошь и рядом,
Куда не кинешь взглядом,
Слабый пол, ворвавшись во власть,
Стал сильным реализованной страстью —
Надеюсь, что не натурой… а не знамо как…
Хочется думать — под знаком зодиака…
Наконец-то сбылась мечта
Мыслителя велико-прошлого
народу в Дарство, -
Что каждая кухарка —
сможет управлять государством…
А мысли, как известно, реализуются
и во-времени действительностью
знаменуются…
Примером, как прославиться —
став в поэзии минестрелем,
Иль гримасой Свыше —
стать в политике мóнстром…
И, как в калейдоскопе, мелькают назначенцы
ино-стран президенты…
Премьер-министры…
иностранных дел…
И уж совсем, казалось бы, не женское дело —
министры обороны…
А хуже всемирно-предвоенной инсинуации
В мирý не было…
и, чур нас, Святы Небеси! —
мимо пронеси…
Лики истории времён-минувших
олицетворяют Женщины —
Величием деяний
исторического максимализма,
Вопреки усилий
сегодняшнего меркантилизма…
Так созиданьем во славу
обретённого Отечества —
На векá прославилась Екатерина Великая…
Тяжбой за престоло-наследие мщением
Пролитой кровью уз родства забвением —
На века запомнились
Мария Стюарт и Елизавета Английская…
Бессеребренности-беспечность
Елизаветы Петровны,
дщери Великого Петра,
Но в своём правленьи — умудрилась
не развязать ни одной войны,
Пребывая в маскарадных увеселеньях
на празднике жизни до утрá, —
На который хотелось бы, чтоб и мы
были порой приглашены…
В политике сегодняшнего
военного экстремизма
Сверх-задачей найти себе доходное место…
В престижности-мимолётности,
не гнушаясь любыми средствами…
И как не вспомнить стрóки басни Крылова —
«Лягушка пыжится до уровня волá…»
Двух-зол, мании небожительности
и валютной озабоченности, —
Воинствующая-верхушка «правящей кучки»
Доведёт мир —
как говорится, — «до ручки…»
#ПремьераСтихаЕршова
#СтихиЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
стиля мимолётностей…
Великие женщины всегда были
в эпицентре внимания,
И в поэзии воспевания,
не исключая опусов графомании…
Женщине — Божественной первозданности
от ребра Адамова,
Призваньем Свыше —
суждено быть семьи хранительницей,
во-здравие молений Храмова,
Домашнего очага — крёстной матерью,
сыновей и дочерей прародительницей…
А ныне, дорвавшись до власти, недоумьё
Одержимости реванша —
«санкционное экстремьё»
Превратилось, говоря простонародно,
в рыночное бабьё…
Сего-дня, сплошь и рядом,
Куда не кинешь взглядом,
Слабый пол, ворвавшись во власть,
Стал сильным реализованной страстью —
Надеюсь, что не натурой… а не знамо как…
Хочется думать — под знаком зодиака…
Наконец-то сбылась мечта
Мыслителя велико-прошлого
народу в Дарство, -
Что каждая кухарка —
сможет управлять государством…
А мысли, как известно, реализуются
и во-времени действительностью
знаменуются…
Примером, как прославиться —
став в поэзии минестрелем,
Иль гримасой Свыше —
стать в политике мóнстром…
И, как в калейдоскопе, мелькают назначенцы
ино-стран президенты…
Премьер-министры…
иностранных дел…
И уж совсем, казалось бы, не женское дело —
министры обороны…
А хуже всемирно-предвоенной инсинуации
В мирý не было…
и, чур нас, Святы Небеси! —
мимо пронеси…
Лики истории времён-минувших
олицетворяют Женщины —
Величием деяний
исторического максимализма,
Вопреки усилий
сегодняшнего меркантилизма…
Так созиданьем во славу
обретённого Отечества —
На векá прославилась Екатерина Великая…
Тяжбой за престоло-наследие мщением
Пролитой кровью уз родства забвением —
На века запомнились
Мария Стюарт и Елизавета Английская…
Бессеребренности-беспечность
Елизаветы Петровны,
дщери Великого Петра,
Но в своём правленьи — умудрилась
не развязать ни одной войны,
Пребывая в маскарадных увеселеньях
на празднике жизни до утрá, —
На который хотелось бы, чтоб и мы
были порой приглашены…
В политике сегодняшнего
военного экстремизма
Сверх-задачей найти себе доходное место…
В престижности-мимолётности,
не гнушаясь любыми средствами…
И как не вспомнить стрóки басни Крылова —
«Лягушка пыжится до уровня волá…»
Двух-зол, мании небожительности
и валютной озабоченности, —
Воинствующая-верхушка «правящей кучки»
Доведёт мир —
как говорится, — «до ручки…»
#ПремьераСтихаЕршова
#СтихиЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Экспромт — прозрение...
И вновь в памяти —
«Мы в ответе за тех — кого приручили», —
Поэтичность прозы
Антуана де Сент-Экзюпери...
За тех — кого по жизни
красот-созидательности приобщили,
Под обаяньем эстетики
философских сентенций-попурри...
И напоследок вам —
прозреньем мысли скажу,
Как в Вере — троицей слов изложу, —
Осиянностью помазанья мирры —
призванье меценаства благодать,
Вопреки санкциям, — всем миром
Дружить... Любить... и Созидать!..
#ПремьераСтихаЕршова
#СтихиЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
И вновь в памяти —
«Мы в ответе за тех — кого приручили», —
Поэтичность прозы
Антуана де Сент-Экзюпери...
За тех — кого по жизни
красот-созидательности приобщили,
Под обаяньем эстетики
философских сентенций-попурри...
И напоследок вам —
прозреньем мысли скажу,
Как в Вере — троицей слов изложу, —
Осиянностью помазанья мирры —
призванье меценаства благодать,
Вопреки санкциям, — всем миром
Дружить... Любить... и Созидать!..
#ПремьераСтихаЕршова
#СтихиЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Сонет — невзгодам непогодья...
Ливни... заряди́ли беспросветные ливни...
и за́лили столицу обильно,
Вот уж, поистине, непогодье всесильно, —
Шквальные ливни...
с грозами и молнией,
И градом подобьем куриному яйцу...
Куда ж по невзгодью податься на улицу
Любителю резвой ходьбы молодцу...
На выручку — в поиске рифм к стихии,
неприятием посетившей тоски...
И вопреки ненастья-стихии
Строчатся услышанные в пиитстве
музой ниспо́сланные строчки,
Как по весне распустившиеся почки...
А когда становится совсем уж невмочь —
Спасительное чтиво Поэтов,
чтоб хандру превозмочь...
Ана́логом припомнились строки
Ра́йнер Мари́и Ри́льке, —
«Я зачита́лся, я читал давно
С тех пор как дождь
пошёл хлестать в окно...
Весь с головою в чтение уйдя, —
не слышал я дождя...»
#СтихиЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Ливни... заряди́ли беспросветные ливни...
и за́лили столицу обильно,
Вот уж, поистине, непогодье всесильно, —
Шквальные ливни...
с грозами и молнией,
И градом подобьем куриному яйцу...
Куда ж по невзгодью податься на улицу
Любителю резвой ходьбы молодцу...
На выручку — в поиске рифм к стихии,
неприятием посетившей тоски...
И вопреки ненастья-стихии
Строчатся услышанные в пиитстве
музой ниспо́сланные строчки,
Как по весне распустившиеся почки...
А когда становится совсем уж невмочь —
Спасительное чтиво Поэтов,
чтоб хандру превозмочь...
Ана́логом припомнились строки
Ра́йнер Мари́и Ри́льке, —
«Я зачита́лся, я читал давно
С тех пор как дождь
пошёл хлестать в окно...
Весь с головою в чтение уйдя, —
не слышал я дождя...»
#СтихиЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Экспромт — хорошему вкусу...
Порой по жизни бывает не просто —
Каждой новинке найти своё место...
Проблема с точки зрения эстетически,
От ма́ла до вели́ка —
предстаёт и психологически...
Мера вкуса или Свыше —
Даром нам дана,
Иль безвкусицы в повседневности —
нисхожденья Муз лишена...
Но не проходите мимо, —
Как в жизни, безучастьем к си́рости,
Так и в искусстве —
Мимо сомнительности вкуса се́рости...
Как в «Маленьком принце»
де Сент-Экзюпери, —
«Мы в ответе за тех, кого приручили...»
Как за тех, кого в принципе —
к эстетству в твореньях приобщили,
Так и за тех,
кого в мимолётностях — созиданья
проявлений безвкусицы не доглядели...
#ПремьераСтихаЕршова
#СтихиЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Порой по жизни бывает не просто —
Каждой новинке найти своё место...
Проблема с точки зрения эстетически,
От ма́ла до вели́ка —
предстаёт и психологически...
Мера вкуса или Свыше —
Даром нам дана,
Иль безвкусицы в повседневности —
нисхожденья Муз лишена...
Но не проходите мимо, —
Как в жизни, безучастьем к си́рости,
Так и в искусстве —
Мимо сомнительности вкуса се́рости...
Как в «Маленьком принце»
де Сент-Экзюпери, —
«Мы в ответе за тех, кого приручили...»
Как за тех, кого в принципе —
к эстетству в твореньях приобщили,
Так и за тех,
кого в мимолётностях — созиданья
проявлений безвкусицы не доглядели...
#ПремьераСтихаЕршова
#СтихиЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Есть и такое поверье: человек должен жить там, где он родился... Последние годы Петербург (мой родной Ленинград) радушно встречает меня безоблачным небом... А однажды, украсив путь моего следования из аэропорта, в небеси вырисовалась аркой — от горизонта до горизонта — многоцветная радуга, словно распахнув объятия свидания с родным городом... И всякий раз, покидая Питер, я испытываю грусть прощания: а вдруг навсегда!.. И долго брожу по своим любимым местам, хранящим память моих романтических встреч и расставаний... И кажется, что и Питер не хочет выпускать меня из своих объятий...
Мой Ленинград!.. Он стал моим осознанно, с первого же приезда на школьные каникулы по приглашению моей тётушки Лидочки...
И хоть Ленинград встретил утренней знобкой изморозью — праздничность и новизна ощущений согревали... Размытые морозным туманом уличные фонари подслеповато глазели, как мы — Лидочка, сестра Инга и я, — минуя Лиговку, свернули на улицу Некрасова, и на углу Греческого проспекта П-образно уходящий вглубь двора старинный дом как будто протянул нам встречно свои длинные «руки»...
Пройдя замкнутый серыми фасадами двор, минуя проходной подъезд, мы очутились в желто-колодезном дворе нашего прошло-блокадного дома... Мы поднялись по широкой лестнице в «коммуналку» на третьем этаже (мы с мамой жили на последнем, пятом)...
На кушетке в уютном углу у высоких окон просторной комнаты спала бабушка Васса Ивановна. Открыв глаза, приветливо мне улыбнулась...
К моему приезду мне постелили раскладушку у старинного (от дедушки) письменного стола, крытого зелёным сукном... Блаженно вытянувшись, замер в переизбытке счастья долгожданной встречи...
И когда теперь, случается, не спится, я неизменно вспоминаю то блаженное ощущение радости бытия — и тут же засыпаю...
В один из моих каникулярных приездов в Ленинград любопытство завело меня на чердачную верхотуру над нашей блокадной квартирой... Помнится, я «топографически» очертил на многослойной пыли чердачного пола контуры нашей бывшей комнаты... (В одной из моих сценических фантазий — лирическом этюде «Этой ночью весеннею белой...» — этот чердак моим воображением стал местом действия).
Спустившись тогда с чердака, остановился перед входной дверью нашей блокадной многопечальной квартиры... прикоснувшись к дверной ручке, я поднял было руку к кнопке звонка, но... не позвонил в прошлое...
#ИсторииЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Мой Ленинград!.. Он стал моим осознанно, с первого же приезда на школьные каникулы по приглашению моей тётушки Лидочки...
И хоть Ленинград встретил утренней знобкой изморозью — праздничность и новизна ощущений согревали... Размытые морозным туманом уличные фонари подслеповато глазели, как мы — Лидочка, сестра Инга и я, — минуя Лиговку, свернули на улицу Некрасова, и на углу Греческого проспекта П-образно уходящий вглубь двора старинный дом как будто протянул нам встречно свои длинные «руки»...
Пройдя замкнутый серыми фасадами двор, минуя проходной подъезд, мы очутились в желто-колодезном дворе нашего прошло-блокадного дома... Мы поднялись по широкой лестнице в «коммуналку» на третьем этаже (мы с мамой жили на последнем, пятом)...
На кушетке в уютном углу у высоких окон просторной комнаты спала бабушка Васса Ивановна. Открыв глаза, приветливо мне улыбнулась...
К моему приезду мне постелили раскладушку у старинного (от дедушки) письменного стола, крытого зелёным сукном... Блаженно вытянувшись, замер в переизбытке счастья долгожданной встречи...
И когда теперь, случается, не спится, я неизменно вспоминаю то блаженное ощущение радости бытия — и тут же засыпаю...
В один из моих каникулярных приездов в Ленинград любопытство завело меня на чердачную верхотуру над нашей блокадной квартирой... Помнится, я «топографически» очертил на многослойной пыли чердачного пола контуры нашей бывшей комнаты... (В одной из моих сценических фантазий — лирическом этюде «Этой ночью весеннею белой...» — этот чердак моим воображением стал местом действия).
Спустившись тогда с чердака, остановился перед входной дверью нашей блокадной многопечальной квартиры... прикоснувшись к дверной ручке, я поднял было руку к кнопке звонка, но... не позвонил в прошлое...
#ИсторииЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Блиц-стансы...
В чём счастье в жизни?!.
если б меня спросили —
Быть нужным, ответил бы, —
в дружбе... любви... и творчестве...
На все времена —
неизбежностью убежденья в силе, —
Что востребованность — Дар небес
фатальности суде́б чудодействе...
Порой случается, что осиянен
под сенью муз нисхождения,
Иль Мельпомены мимолётности —
даренья рифм в мгновеньях творенья...
Но Мельпомена в своей избра́нности
капризна,
Чуть что не по ней, — безучастьем
сюрпризна, —
Не внемля стихоплётству витийства —
как безнадежности тризна,
И не прощая в творчестве
дилетантства-фанатизма,
вне проблеска таланта...
Так в непогодье в штиле безветрия,
в анданте —
Смолкает эолова-арфа в руках музыканта...
#СтихиЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
В чём счастье в жизни?!.
если б меня спросили —
Быть нужным, ответил бы, —
в дружбе... любви... и творчестве...
На все времена —
неизбежностью убежденья в силе, —
Что востребованность — Дар небес
фатальности суде́б чудодействе...
Порой случается, что осиянен
под сенью муз нисхождения,
Иль Мельпомены мимолётности —
даренья рифм в мгновеньях творенья...
Но Мельпомена в своей избра́нности
капризна,
Чуть что не по ней, — безучастьем
сюрпризна, —
Не внемля стихоплётству витийства —
как безнадежности тризна,
И не прощая в творчестве
дилетантства-фанатизма,
вне проблеска таланта...
Так в непогодье в штиле безветрия,
в анданте —
Смолкает эолова-арфа в руках музыканта...
#СтихиЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Экзамен по танцу в Школе-студии МХАТ в паре с Маргаритой Володиной
#ФотоЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
#ФотоЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Новогодний экспромт —
Маргарите Володиной...
Маргошкины — ножки!..
Стало притчей во-языцех
у студийцев восхищением в устах —
Счастливых времён Школы-студии МХАТ...
Новогодней мечтой —
вновь вернуться в Париж,
И как бывало прежде, со звонком Маргоше
в дверь приятельства-розыгрыш,
Припоминая курсовой этюд
с одной репликой лишь, —
— «Это я — Юрочка Ершов,
который к Маргариточке пришёл...»
Мой дифирамб
любимой студийной-партнёрше —
И занятий по танцу,
и по дипломному спектаклю —
по Мольеру «Мнимый больной...»
Незабвенностью мгновений
студийности былой, —
Новогодним пожеланьем ко дню рожденья, —
Да ниспошлёт тебе Всевышний
Всех житейских невзгод отпущенья
и душевных забот...
Светлых надежд свершений,
И чтоб не хуже старого —
Под эгидой везений
стал Новый год!
#СтихиЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Маргарите Володиной...
Маргошкины — ножки!..
Стало притчей во-языцех
у студийцев восхищением в устах —
Счастливых времён Школы-студии МХАТ...
Новогодней мечтой —
вновь вернуться в Париж,
И как бывало прежде, со звонком Маргоше
в дверь приятельства-розыгрыш,
Припоминая курсовой этюд
с одной репликой лишь, —
— «Это я — Юрочка Ершов,
который к Маргариточке пришёл...»
Мой дифирамб
любимой студийной-партнёрше —
И занятий по танцу,
и по дипломному спектаклю —
по Мольеру «Мнимый больной...»
Незабвенностью мгновений
студийности былой, —
Новогодним пожеланьем ко дню рожденья, —
Да ниспошлёт тебе Всевышний
Всех житейских невзгод отпущенья
и душевных забот...
Светлых надежд свершений,
И чтоб не хуже старого —
Под эгидой везений
стал Новый год!
#СтихиЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Вместе с нар. арт. России, моей однокурсницей и другом Изой Высоцкой
#ФотоЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
#ФотоЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
В парке Сокольники Владимир Высоцкий, Иза Высоцкая и засвеченно-снятый Юрий Ершов
#ФотоЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
#ФотоЕршова
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
В гостях у издателя моей книги «Сценические фантазии» С.А. Биговчего прочёл до сих пор написанное... Вернувшись домой, я решил на этом поставить точку и упрятать рукопись в «стол»... Но утром раздался телефонный звонок Сергея Александровича с призывом продолжить рукопись...
Ну что ж... Со вздохом лени и присущего мне сибаритства решил: придётся «пименствовать» и дальше... но с затаённой надеждой, что «ещё одно последнее сказанье» — и на этом будет «летопись окончена моя»...
К тому же ночью прочитал написанную в Париже пронзительную «Исповедь актрисы» — Маргариты Володиной, известной советской киноактрисы, моей однокурсницы, всегда памятной мне приятельницы и по московским, и ленинградским годам... И она в своей книге тепло вспоминает времена нашего общения.
Иногда Маргоша звонит мне из Парижа — всегда в радость вновь слышать её...
Одновременно с книгой Маргоши получил в подарок только что изданную книгу Изы Высоцкой — о днях с Володей, о днях юности, о своих близких — «Короткое счастье на всю жизнь». Иза Высоцкая, народная артистка России, — тоже моя однокурсница, с которой нас связывала дружба вплоть до её смерти.
Иза Константиновна — первая жена Володи Высоцкого. Когда я ознакомился с книгой Изольды — Изули, как называли её мы, однокурсники, меня охватило лирическое ощущение весенней чистоты...
В жизни каждого есть своя «Весна»... а «Весна нашей жизни» — незабываема...
Володя и Иза, уже расставшись, временами встречались, вплоть до последних дней Володи... И всегда их отношения продолжали оставаться на гребне «романа»... Всё, что в Володе было по-юношески чистого, романтичного и светлого — одним словом, «весеннего», — всё это наследством от дней, совместных с Изой...
Встретившись как-то в ВТО (в Доме актёра — еще на улице Горького), Володя сказал мне: «Напиши Изольде, — я устрою её в любой московский театр, но только если она одна»... Я знал, но промолчал... Иза была не одна...
Доверительные исповеди Маргоши и Изы — ещё один для меня стимул продолжить «перебирать чётки» мимолётностей лучших дней...
Припомнилось где-то прочитанное: «Наша память счастливых мгновений былого — что вино многолетней выдержки на Празднике Жизни...»
#ИсторииЕршова
#ВстречиСМастерами
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Ну что ж... Со вздохом лени и присущего мне сибаритства решил: придётся «пименствовать» и дальше... но с затаённой надеждой, что «ещё одно последнее сказанье» — и на этом будет «летопись окончена моя»...
К тому же ночью прочитал написанную в Париже пронзительную «Исповедь актрисы» — Маргариты Володиной, известной советской киноактрисы, моей однокурсницы, всегда памятной мне приятельницы и по московским, и ленинградским годам... И она в своей книге тепло вспоминает времена нашего общения.
Иногда Маргоша звонит мне из Парижа — всегда в радость вновь слышать её...
Одновременно с книгой Маргоши получил в подарок только что изданную книгу Изы Высоцкой — о днях с Володей, о днях юности, о своих близких — «Короткое счастье на всю жизнь». Иза Высоцкая, народная артистка России, — тоже моя однокурсница, с которой нас связывала дружба вплоть до её смерти.
Иза Константиновна — первая жена Володи Высоцкого. Когда я ознакомился с книгой Изольды — Изули, как называли её мы, однокурсники, меня охватило лирическое ощущение весенней чистоты...
В жизни каждого есть своя «Весна»... а «Весна нашей жизни» — незабываема...
Володя и Иза, уже расставшись, временами встречались, вплоть до последних дней Володи... И всегда их отношения продолжали оставаться на гребне «романа»... Всё, что в Володе было по-юношески чистого, романтичного и светлого — одним словом, «весеннего», — всё это наследством от дней, совместных с Изой...
Встретившись как-то в ВТО (в Доме актёра — еще на улице Горького), Володя сказал мне: «Напиши Изольде, — я устрою её в любой московский театр, но только если она одна»... Я знал, но промолчал... Иза была не одна...
Доверительные исповеди Маргоши и Изы — ещё один для меня стимул продолжить «перебирать чётки» мимолётностей лучших дней...
Припомнилось где-то прочитанное: «Наша память счастливых мгновений былого — что вино многолетней выдержки на Празднике Жизни...»
#ИсторииЕршова
#ВстречиСМастерами
Ершов: Эпизоды и Эпитеты
Telegram Center
Channel