Славянофилы, «Особый путь» и почему я всё-таки считаю Владимира Милова ебучим дегенератом
Под
прошлым постом некоторые читатели указали, что терминологическая путаница в словах так называемого ебучего дегенерата Владимира Милова из его ролика об истории дореволюционной России всё же не является достаточным основанием для столь хамской оценки данного персонажа с моей стороны. На самом деле, я согласен. Если бы ебучий дегенерат Милов ограничился всего лишь этим, то я бы не стал его так называть.
Но к сожалению, ебучий дегенерат Милов в своём видео продолжил открывать рот и дальше. Так мы узнали, что литературно-философское и общественное движение, известное как «славянофилы», выступали за то, чтобы
быть рабами одного царя.
Ну это пиздец.
Начнём с того, что сами по себе термины «западники» и «славянофилы» возникли как обзывалки со стороны противоположного лагеря, которые их адресаты лишь со временем примерили на себя. Те же самые «славянофилы» говорили о себе в первую очередь как о «московской» или «русской» партии.
Во-вторых, дискуссия между «западниками» и «славянофилами» – это очень краткий временной эпизод из 1840-х гг. Она сошла на нет после «Весны народов», когда «западники» перегруппировались по совершенно новой оси координат. Например, общий западнический бэкграунд имели социалист Герцен, анархист Бакунин, либерал Чичерин и консерватор Катков. «Славянофилы» ещё продолжили существовать несколько десятилетий, но лишь как одно из многих направлений в русской интеллектуальной мысли, причём «славянофилы 40-х» отличались от «почвенников 60-х», с которыми их зачастую пытаются слить.
В некотором роде ебучий дегенерат Милов прав, когда говорит, что дискуссия между «западниками» и «славянофилами» переоценена, но сам не понимает почему. Дело в том, что схематичное представление, будто перманентный спор между «западниками» и «славянофилами» красной нитью проходит через всю русскую историю, возникло постфактум только в 1880-х гг.
Что же до реальных дискуссий между «западниками» и «славянофилами», то они касались не политики, а в основном философии истории. Например, для «западников» была важна роль личности, а для «славянофилов» – социальное начало. «Западники» полагали, что главным воплощением народа является государство, а потому являлись поборниками бюрократизации и кодификации права. Для «славянофилов» же государство – это что-то наносное, что существует вне народной стихии. Государство может заниматься своей «политикой», но не должно покушаться на «неполитические» права народа – а это, например, свобода мнений, собраний и вероисповедания.
Так, героем русской истории для «западников» являлся не только Пётр I, но и
Иван Грозный – великая личность, которая воплощала в себе государственническое начало. Для «славянофилов» же Грозный – это опасный самодур, который пошёл против традиционной «земщины».
Так что это ещё хороший вопрос, кто был
ближе официальным властям николаевской России – «западники» как сторонники сильного государства, бюрократизации и кодификации права или «славянофилы» с их представлениями о свободолюбивой природе русского народа, куда государство не должно лезть, и идеями о независимой общинно-приходской православной церкви в пику бюрократической «вертикали власти» Священного Синода.
Как представители романтизма, превозносившие средневековые социальные порядки, и критики насильственной государственной модернизации сверху «славянофилы» фактическим являлись нашим русским вариантом
европейских консерваторов той же эпохи. Юрию Самарину, который в 1849 г. отсидел в Петропавловской крепости за русские националистические «Письма из Риги» против остзейских немцев, принадлежит фраза: «Токвиль, Монталамбер, Риль, Штейн – западные славянофилы». В этом смысле славянофильские рассуждения об «Особом пути» России смыкаются с аналогичными рассуждениями других европейских консерваторов той же эпохи об «Особых путях» их народов.
В заключение хочется порекомендовать канал Андрея Тесли
@mestrru, у которого как раз недавно вышла
книга под названием «Восемь лекций о славянофильстве: интеллектуальная история».