Интересное дело передано на рассмотрение СКЭС Верховного Суда РФ о выплате действительной стоимости доли. Суть в том, что в уставе общества был предусмотрен как запрет на продажу доли третьим лицам, так и запрет на выход из общества. Участник, владеющий долей в размере 33.3 % в уставном капитале, хотел продать свою долю за 35 000 000 руб. Между тем другие участники не дали ему согласия на продажу доли. В таком случае, как известно, у общества возникает обязанность выкупить долю такого участника. Общество выразило готовность выкупить долю лишь за 6 000 000 руб. Далее возник традиционный спор в части действительной рыночной цены доли. Меня, кстати, удивляет позиция некоторых коллег о том, нельзя договиться о цене ДСД, но сейчас не об этом. Особенность дела состоит в том, что пока участник был намерен продать свою долю 8 ноября 2021 г. (проткол ОСУ об отказе в согласии), предъявил долю к выкупу обществу 21 июня 2022 г. - 16 февраля 2022 г. произошел пожар на одном из объектов, принадлежащих обществу. Возник вопрос, а участник, который еще не вышел, а лишь предъявил долю к выкупу (более того, уже после пожара), должен нести предпринимательские риски (убытки) от пожара? Мы как-то обсуждали применительно к делу общества Фетикор (здесь ссылка) что особенность требования о выплате ДСД, как раз, состоит в том, что оно подвергается предпринимательскому риску как в плюс, так и в минус. Я так понимаю суды решили, что «на последнюю отчетную дату» доля стоит столько, сколько указано в отчете оценщика (47 472 000 руб.), поэтому именно столько и нужно выплатить выходящему участнику.