Я помню ночь на склоне ноября. Туман и дождь. При свете фонаря Ваш нежный лик — сомнительный и странный, По-диккенсовски — тусклый и туманный, Знобящий грудь, как зимние моря… — Ваш нежный лик при свете фонаря. И ветер дул, и лестница вилась… От Ваших губ не отрывая глаз, Полусмеясь, свивая пальцы в узел, Стояла я, как маленькая Муза, Невинная — как самый поздний час… И ветер дул и лестница вилась. А на меня из-под усталых вежд Струился сонм сомнительных надежд. — Затронув губы, взор змеился мимо… — Так серафим, томимый и хранимый Таинственною святостью одежд, Прельщает Мир — из-под усталых вежд. Сегодня снова диккенсова ночь. И тоже дождь, и так же не помочь Ни мне, ни Вам, — и так же хлещут трубы, И лестница летит… И те же губы… И тот же шаг, уже спешащий прочь — Туда — куда-то — в диккенсову ночь. 1918 Марина Цветаева