О мужской чести! Случалось ли вам быть в три часа ночи, в хорошем ресторане, при дорогом спа-отеле? Мне вот, довелось однажды. 03:00 – переломный час для тусовочной ночи. По нему вам становится окончательно понятно, будет в этой ночи больше разочарования или удовольствия. Позади меня сидели две барышни. Обе были слегка под шафэ, говорили они громко, мне почти не пришлось подслушивать. С ними сидел жиденький мужичишка-командировочный. Сидел он в пиджаке на размер больше. Барышни не имели к нему никаких сиюминутных претензий – ни будущих отношений, ни оплату счета, ни вожделение. Все, что они ему предъявляли касалось исключительно вечности. Самого важного для зрелого человека вопроса, а именно, гендерной чести. – Мой бывший однажды свалил от меня из аэропорта! Уже посадочные на руках были! Значит, стоим мы, ждем посадку, шампусик из дьютика фигачим. Вижу в сторону отошел разговаривать, ну значит, с женой. Смотрю на него, решительно так ходит, руками машет. Понятно о чем речь. Потом подходит ко мне и говорит, я своей сказал, чтобы не звонила эти дни. Хочу быть только с тобой! И в туалет шмыгнул. Посадка началась и закончилась, а он так и не вернулся и главное, ну хоть бы мой посадочный мне отдал. Не козел? – Козел! – единодушно поддержала подруга. А мужичишка икнул. – А мой, если не козел, то кто? – это уже вторая начала – Поехали, говорит, в спа, тут в четыре руки ступни массажируют, вакуумным способом. Ну, а меня долго уговаривать не надо. Вдруг сообщение – езжай одна. Я, понятно, в истерику. Фотки, говорю, отправлю твоей, если немедленно не приедешь. А он мялся-мялся, а потом говорит: у меня тёща умерла. Сука, не могла в другой день умереть, из женской солидарности. Мужичишка приободрился. – А вы с другой стороны посмотрите. Вот она - материнская любовь, даже ценой собственной смерти дочкин брак спасает! Барышни хором брызнули! Яд долетел даже до меня и прожег крошечную дырочку. Мужичонку они прожгли насквозь. – Брак она спасает, чо там спасать, если он со мной уже десять лет. То пропадет, то опять появится: «Рыжик, давай дружить». Он это, прикинь, дружбой называет, козлина. Но это ладно. Умерла и умерла. А тут всё уже уплачено. Я ж одна не поеду, ну звоню своему другому. – Это который бедолажный? – Да, с тремя прицепами, бедолага, да еще и козел. Звоню ему, говорю, поехали в отель, там массаж в четыре руки делают, вакуумным способом. Ты такого отеля, за всю свою жизнь не видал. Тем более все уплачено. Звезда моя, говорит, выезжаю. Жду-жду, нету, потом жена его перезванивает, говорит, вы моего мужа не ждите, он ногу поломал и трубку бросила, овца. – Это она ему, ногу-то? – снова оживился притухший. – Я ему вторую поломаю, пусть только приедет. Пришлось вот, подругу звать. И они чокнулись друг с другом и выпили залпом. И накрученные рыжие локоны приуныли, а помада съелась. Каблуки, подпирая друг друга, стояли в проходе. 03:00 – последний час ночи. В четыре начнется утро и покроет все надежды на счастье всепроникающим позором. Поэтому они ушли, держа в руках недопитую бутыль. А мужичишка развалился и уснул прямо на столе. О женской чести в ту ночь разговоров, конечно, не было.