«Никак не проходило ощущение, что не то меня сейчас вырвет, не то Рамакришна появится из реки...» Аллен Гинзберг. Индийские дневники Гинзберг был пионером в популяризации Индии для западного человека, в первую очередь для племени, которому сам он дал известное теперь название «дети цветов», и которое незамедлительно отправилось в паломничество за просветлением вслед за своим гуру. Это он виноват в том, что сегодня к вам пристают кришнаиты и предлагают прочесть Бхагават-гиту, которая изменит ваше сознание. Однажды на концерте «Мантра-Рок» в пользу храма кришнаитов Аллен объявил, что повторение мантры «Харе Кришна» даёт такой же эффект, как от приема ЛСД. Из-за него кришнаиты собрали тогда много денег и смогли отправиться осваивать новые территории. Гинзберг также популяризировал эксгибиционизм, как в прямом смысле, так и в творчестве. Однажды, объясняя слушателю на поэтическом вечере что именно пытаются доказать миру битники, он возопил: «Что всё — нагое! Что всё — поэтическая нагота!», — после чего скинул с себя одежды, вызвал аплодисменты и продолжил периодически практиковать этот акт осквернения зрительского зала и обретать последователей. (По сей день и среди своих знакомых нахожу таковых). И несмотря на солидный послужной список каких-то бесконечных провокационных выходок (покачать права геев на Кубе ещё, например), он никогда так и не перешел черту, как это сделали многие другие герои бит-поколения, которые кончили плохо (спились, сторчались, убили кого-нибудь или погибли сами). Аллен хорошо чувствовал нужную грань, размывал границы до безопасной черты и умело использовал это для саморекламы. В предисловии к его «Индийским дневникам» в отношении гениальной способности к продаже дерьмового искусства (в данном случае творчества битников) Гинсберга приравнивают к Энди Уорхолу. Но посмотрим, что же Аллен делал в Индии столько времени. Первая запись в его дневнике посвящена опиумному притону. Ночью того же дня он видит сон, в котором ищет свои пожитки среди руин и слышит голос незнакомца: «Так вот, что ты воплотил — искания всяческого хлама!», —после чего соглашается с этим утверждением и торжественно благословляет помойку. Следующая запись — через несколько дней. Приняв морфин, Аллен лежит и ловит моменты отрешений. Близится 37-летие и он ощущает собственную бренность, а всякого рода слава, которую он успел заслужить к этому моменту, временно обесценивается. Это в порядке вещей. Просветление никогда не даётся даром: «Шаманские травяные сборы или современные сома употреблены, ими уже вырвало — а я всё ещё не постиг хоть какой-то вечности. Лишь над ухом зудит комар. И лицо в поту, покрытое тонким слоем крема от насекомых». Заметно, что Аллена очень впечатляет культ индуистской богини Кали. Он посвящает ей многие страницы блужданий улетевшего разума. Пишет стихотворение (обязательно покажу) и целую поэму, в которой сравнивает символ свободы США с богиней-воительницей, воплощением ярости, не способной справиться с собственным неистовством и разрушающей всё: не только условное зло, но и условное добро («Стотра для Кали в обличье статуи Свободы»). Получилась помесь из обличительного гимна против политики США и географических сексуальных фантазий автора. Три месяца после приезда. Индия прошила структуры мышления Гинзберга: «Чакра, или диск Вишну — Е=mc² Трезубец Шивы — вилы, чтобы ворошить сено в мозгу — Реактивный самолёт Витая Раковина Варуны — Сирена Воздушной Тревоги при налёте Пылающий дротик Агни — Напалмовая Бомба, электрический стул Колчан и Стрелы Сурьи — масс-медиа и болтовня Конституций, и Хартий, и Закона Боевая секира Вишвакармы — груша для сноса зданий Молочный океан, Жемчужное ожерелье — деньги и доллары...» Ну и т.д. Четыре месяца в Индии. Аллен обнаруживает, что глава из Бхагавад-гиты «Созерцание вселенского образа» — точь-в-точь всё, что он уже видел под кислотой. ↓