После революции (3) Разговор о третьем важном для моего кино моменте я хотел бы начать с цитаты. «Простая крестьянка времен второй империи утверждает, что видела Деву. Её спрашивают, какая она. Бернадетт отвечает: «Не могу описать». Настоятельница и епископ показывают ей копии великих живописных полотен: Мадонну Рафаэля, Мурильо. Бернадетт каждый раз говорит: «Это не она». Очередь доходит до Мадонны из Камбре, иконы. И Бернадетт падает на колени. Ни движения, ни глубины, ни обмана. Святость». Если попытаться определить образ будущего кино после провала проекта фильма-как-изображения, то в вышеприведенном отрывке оказывается артикулирована суть наших наработок: кинематограф всю свою историю оставался в конъюнктуре академической живописи, но теперь нам стоит обратить своё внимание на иконопись. Икона не является святой сама по себе, иначе её почитание было бы идолопоклонничеством, точно так же она не способна изобразить святость, так как это невозможно ввиду невидимости последней. Отношения изображающей иконы и изображаемого святого проблематичнее и в то же самое время органичнее иерархизации первичного и вторичного, их скорее можно сравнить со сложной связью между поездами и вокзалами. И эта связь может помочь нам определить вектор развития кинематографа будущего, не вступающего в миметический конфликт с реальностью. Однако тут я должен признаться, что у меня нет всех ответов, и что работа над определением образа нового кино еще ведется, поэтому я способен лишь дать ориентир нашему движению: от обмана к истине, от фантазма к иконе, от конфликта с реальностью к взаимности. https://www.youtube.com/watch?v=YxGvAaxuQOY&t=3282s