После революции (1) Вот уже который месяц я бьюсь в попытках переформулировать то, что было уже изложено кинематографическим языком, в нечто вербальное и литературное. Подобное начинание хоть и представляет собой действие крайне мучительное, но в то же самое время признаётся мной необходимым, ведь в ситуации, когда массы и искусство исторически разошлись, от последнего требуется совершить определенное усилие. Во-первых, нами должно двигать упрямое нежелание примитивизировать свою форму в погоне за общественным интересом, поскольку она напрочь нивелирует любую, даже самую незамысловатую эстетическую диалектику; во-вторых, мы обязаны избежать пренебрежения и презрения к зрителю. Кажется, эти принципы диаметрально противоположны и потому полноценно неисполнимы, однако, существует средство, способное объединить их в действующую парадигму. Это средство — диалог, ибо только он обладает дидактикой, способной организовать подлинное просвещение, которое не может не быть парадоксальным. Попытку инициировать такое соприкосновение я и обязан совершить в данном тексте, предваряющем ваш возможный просмотр моего фильма.